Книга Небесный охотник, страница 30 – Кеннет Оппель

— Дата и время вашего наблюдения? — спросил он.

Я назвал. Он быстро записал это на клочке бумаги.

— Азимут?

— Зюйд-зюйд-вест.

— Скорость?

— Насколько я помню, около тридцати аэроузлов.

Дорье полез в свои ящики и вытащил ещё какие-то листы воскованного пергамента.

— Мне нужно время, — заявил он.

— Давайте дадим Дорье спокойно работать, — сказал мне Слейтер. Он вернулся на мостик и дал какие-то инструкции Янгбу и Далки, потом повел меня к трапу.

— Он в самом деле сможет вычислить, где корабль сейчас? — спросил я, когда мы лезли наверх.

— Если не сможет он, то сомневаюсь, что сможет кто-либо вообще. Он знает все ветры, особенно в этом районе. Знает, куда они дуют в зависимости от высоты, времени года, расположения планет. Даже эти лондонские господа, с их новейшей вычислительной машиной Тьюринга, не могут рассчитать метеорологические условия так, как Дорье. А теперь пойдем пообедаем.

Кейт, мисс Симпкинс и Надира уже ждали в гостиной, когда мы вошли. Мисс Симпкинс, на мой взгляд, выглядела несколько осунувшейся, но обе девушки, казалось, совсем не заметили резкого подъема «Сагарматхи». С камбуза долетал совершенно восхитительный аромат, и мой желудок содрогнулся от счастья.

— Леди, приступим к обеду? — спросил Слейтер.

— Полагаю, да, — отозвалась мисс Симпкинс, у которой был такой вид, будто даже подняться на ноги для нее тяжкий труд.

Слейтер предложил ей руку и сопроводил к столу. Мне показалось, что я замечаю легкий румянец на щеках компаньонки, и я вспомнил слова Кейт о мисс Симпкинс и её симпатии к нахалам.

Даже от одного взгляда на Слейтера я начинал сам себе казаться словно меньше ростом. Его отличная одежда, его модная прическа и беспечная улыбка впечатляли: я не мог даже вообразить себя в подобном костюме или настолько уверенным в себе. Я хотел такие же туфли; я хотел его куртку; я хотел его корабль. Во мне гудел целый рой завистливых желаний.

— К завтрашнему дню вы привыкнете к воздушной качке, — пообещал Слейтер мисс Симпкинс. — А теперь я расскажу вам о нашем распорядке дня. Завтрак с семи до восьми, ленч с двенадцати до часу. Обедаем мы обычно в шесть тридцать, это не так по-светски, как принято в Париже, но здесь ложатся и встают рано. Помимо этого, вы можете попросить у миссис Рам чего-нибудь перекусить, и она обычно с радостью делает такое одолжение. Прошу вас, леди, присаживайтесь.

Он отодвинул стул для мисс Симпкинс. Не желая отставать, я сумел ухватиться за стул Кейт, опередив его. Наши глаза встретились, и губы его дрогнули, уж не знаю, от удовольствия или от досады.

Я пошел к раздаточному окошку за нашим обедом и встретился наконец с миссис Рам. Я ожидал увидеть дородную женщину с сильными ручищами и был изумлен, что она оказалась совсем крохотной, настолько, что голова и плечи едва видны были в окошке.

— Здравствуйте, миссис Рам, — сказал я. — Я Мэтт Круз.

— Вас бы не мешало немножко откормить, — заявила она, озабоченно хмурясь.

— Я уже и так пускаю слюнки, — ответил я. — Еда выглядит потрясающе.

Она просияла. Я взял две тарелки и поставил перед мисс Симпкинс и Кейт. Это была разновидность карри по-непальски — мелко порезанная баранина с йогуртом, свежим чилийским перцем, имбирем и капелькой чеснока. Кейт поблагодарила меня. Мисс Симпкинс сидела очень прямо, чуть запрокинув голову, словно стараясь отодвинуться как можно дальше от своей тарелки.

Я пошел за порциями Надиры и своей, но Слейтер жестом предложил мне сесть, сам сходил к окошку и поставил тарелки перед Надирой и мной.

— Миссис Рам — просто чудо, — сказал Слейтер, вернувшись с тарелкой для себя самого. — Я познакомился с ней в Непале два года назад; она приходится Дорье тетушкой. Никогда меня ещё так хорошо не кормили.

Он достал из шкафчика бутылку вина, весьма старую на вид, и ловко откупорил её.

— Я держал это на какой-нибудь особый случай. Люблю начинать новое путешествие с тоста. — Он разлил красное вино по бокалам. Свой он наполнил последним и высоко поднял его. — За коммерческий успех нашего рискованного предприятия!

— За коммерческий успех! — повторил я.

— И за научные открытия! — добавила Кейт, бросив на меня суровый взгляд.

Мы чокнулись и принялись потягивать вино, которое, как я с радостью отметил, было не особенно хорошим. Когда я служил на «Авроре», старший стюард учил меня разбираться в винах. Не всё в маленьком летающем мире Хэла Слейтера безупречно. Я повеселел и с энтузиазмом принялся за еду.

— Это слишком остро, — заявила мисс Симпкинс, положив вилку. — Я не могу это есть. И вам не стоит, — посоветовала она Кейт.

— Не будьте смешной, Марджори. Очень вкусно.

— Вы погубите свой желудок. Это совершенно нездоровая пища. Нет ли отварной баранины? — поинтересовалась мисс Симпкинс.

— Я всецело передоверил закупку провизии и составление меню миссис Рам, — сообщил Слейтер. — Не думаю, что она умеет готовить ростбиф или йоркширский пудинг.

— Может, найдется немного овсянки? — гнула свое мисс Симпкинс.

— Овсянка? — подала голос из кухни миссис Рам. — Что это такое — овсянка?

— Тогда не представляю, как я смогу пережить это путешествие, — слабым голосом заявила мисс Симпкинс.

— Попробуйте съесть это, — посоветовала Надира.

— Уверена, оно как раз соответствует цыганским вкусам, — бросила та.

Надира ничего не ответила, просто прищурилась и уставилась на неё тяжелым взглядом, пока мисс Симпкинс не отвела глаза. Обед получался ещё тот.

— Еда действительно превосходная, — нервно сказал я.

— Безусловно, — согласилась Кейт.

Мисс Симпкинс фыркнула:

— У нас у всех будет египетская болезнь.

— О боже, что ещё за египетская болезнь? — осведомилась Надира, не в силах скрыть презрение.

— То, чем заболевают туристы в Египте, если имеют глупость поесть местной пищи.

— Мисс Симпкинс, — сказал я, — мы только что вылетели из Парижа. Все продукты куплены там.

— Всё равно, — стояла на своем она. — Там приправы и всё такое.

— Вы просто невыносимы, Марджори, право же, — не выдержала Кейт.

При этих словах компаньонка совсем помрачнела, и мне почти стало жаль её.

— Мисс Симпкинс, — сказал Слейтер, — я готов поклясться, что на борту «Саги» никогда не было никакой египетской болезни.

— Не сомневаюсь, — отозвалась она, но отодвинула вилку и осторожно вытащила из корзины кусочек хлеба.

Мы ели в молчании. Я обводил глазами стены, где висели заключенные в рамки гравюры — изображения знаменитых воздушных кораблей: «Поларис», «Мария Селеста». Во всю длину другой стены был растянут тоже оправленный в раму кусок корабельной обшивки с надписью: «Трайдент».