Онлайн книга «ТАСС уполномочен заявить»
— Вы меня втравили в хреновую историю, Иван. В какой «макдоналдс» поедем? — В тот, который находится рядом с домом, где жил Белью. — Он жил в бидонвилле, там «макдоналдс» вонючий, как помойка, я же обсмотрел все вокруг. — Я тоже хочу хоть одним глазом глянуть. — Не темните, Иван. Что вам известно об этом самом Белью? — Пол Дик протянул Славину восемь долларов. — Держите, купите сами, я бы не удержался, выпил. — Что это? — Не валяйте дурака, я же проиграл вам, вы лучше меня почувствовали Джона — он, действительно, спросил про вас, как вы и предполагали. Объясните, что вам известно об этом деле? — Ничего. Я могу предполагать только лишь. Видимо, Белью снимал комнату где-то возле вокзала… — Порта. Но тоже шум, краны под окном работают день и ночь. Дальше? — Видимо, в комнате у него были русские книги… — Украинские. И открытки, много старых открыток… — На столе лежал сухой сыр и половина батона, нет? — Сыр был очень черствый, батона не было, крекер. Вы что, были в его комнате? — Если бы я там был, Пол, меня бы уже допрашивали. Из чего его убили? Бесшумный пистолет? — Нет. Его жахнули с портового крана, из снайперской винтовки, через окно. Он, между прочим, вышивкой занимался, у него там салфеточек полно, скатертей, дорожек. Петушки и курочки. Слушайте, что вы о нем знаете? Вы же неспроста стали искать его, Иван… — Какие у него были книги, Пол? — Я забыл… Нет, я записал, конечно, но блокнот у меня в номере… Стихи. В основном, стихи. — Каморка, краны под окном, салфетки с петушками и стихи… — Вы здорово классифицируете факты. Раньше у вас этого не было — из Нюрнберга вы гнали чистую информацию. С годами в вас появилось прекрасное своеволие, вы бесстрашно организуете разрозненные факты в мысль. — Загоржусь. Полиции было много? — Две машины. — Пресса? — Их пустили позже, когда кончился обыск. — Что искали? — Черт их знает. Намекали, что он ваш агент. — Намекать девке можно, а в такого рода деле нужны улики. — А что, разве их нельзя сделать? — Смысл? — Смысл есть; жил около порта, там идут ваши суда в Нагонию, здесь сейчас начинается кампания против этого, ну а Белью в бинокль подглядывал и сигналы подавал. Славин рассмеялся. — А — что? — продолжал Пол. — Важно бросить дохлую кошку, пусть ее подбирают другие; виноват всегда тот, кого облили дерьмом — ему же отмываться, в конце концов. В «макдоналдсе» возле порта, в двух блоках от того третьеразрядного отеля, где жил Белью, было душно, Славина поразило, как много там было мух: синебрюхие, жирные, они летали медленно, словно перегруженные «юнкерсы», и так же нудно, изводяще жужжали. — Выпьем кофе, — предложил Славин, — а обедать поедем куда-нибудь на воздух, ладно? — Нет, положительно, вы знали этого Белью, он ваш шпион, Иван… — Пол, нам нет надобности держать здесь шпиона, честное слово. Мы открыто сказали, что, если в Нагонию начнется вторжение, мы станем помогать Грисо всеми средствами, имеющимися в нашем распоряжении. Карты открыты, секретов нет; вообще, сейчас в мире мало секретов, все можно вычислить, только надобно головой поработать. — В таком случае вычислите моего президента. Его курс. — У вас есть свое мнение? — Есть. Он слишком искренен, а это качество губительно для лидера, который обязан быть гибким. — Если так, я могу спать спокойно. Но, по-моему, все обстоит иначе. Ваш военный бизнес дает на предвыборную кампанию немало денег, а он престижный человек и посему обязан рассчитаться с кредиторами. Как? Только военная промышленность может дать немедленную отдачу: сунь в производство нейтронную бомбу — вот тебе десять миллиардов реализованы, вот тебе долг погашен. Однако ему не дали запустить в серию нейтронную бомбу — слишком опасно, здравомыслящие американские политики — против; они, как и мы, понимают, что наши народы, как бы им ни мешали, все равно будут дружить — это реальная историческая перспектива, мы в нее верим. Когда не вышло с бомбой, ваш шеф попробовал перевернуться с мирными отраслями промышленности, получить деньги от них, чтобы вернуть долг военно-промышленному комплексу и — таким образом — соблюсти лицо. И он согласился на мирные переговоры. Но его, как известно, не во всем поддерживает конгресс. И он оказался между двух огней. А выбор делать надо, жизнь заставит, сами же американцы потребуют. — Похоже, но я прав больше, чем вы, потому что можно было бы найти третий путь, ловкий, а он этого себе не может позволить… Негр, который наливал кофе в картонные стаканчики, сказал Полу: — А я видел вас сегодня, сэр. — А я тебя нет. — И вы меня видели, сэр. Вы выходили из квартиры, где убили Ивана. — Кого?! — Пол изумился. — Какого Ивана?! — Белью. Его настоящее имя Иван, он вынужден был называться Айвеном. Он же русский. — Я тоже русский, — сказал Славин. — О, простите, сэр, я никак не мог предположить, что вы русский, я думал, вы англичанин… Славин достал пачку «Явы», вытащил сигарету, но прикуривать не стал — он вообще не курил, иногда только сосал сигарету, но и это бывало редко. — Слушайте, а почему он здесь жил? Откуда русский в Луисбурге? Он ничего вам не говорил об этом? — Нет. Он только пел, когда сильно надирался. — Он всегда сильно надирался? — Нет. Он стал особенно сильно напиваться, когда сюда начали заходить русские корабли. Ваши матросы часто пьют у меня пиво. Белью всегда сидел вон в том углу, где темно, и смотрел на них, а когда они уходили, начинал пить, а уж потом пел свои песни. Но его не били, нет, ему разрешали петь, его выгоняли только в том случае, если он начинал блевать… — Ему разрешали петь, — повторил Пол Дик, — это очень гуманно, что ему разрешали петь, это вам зачтется на небесах. Дайте-ка мне виски со льдом. — У нас испанское виски, сэр, виски «Дик», ваши люди не пьют его. — Мои люди — кретины, зачем обращать на них внимание. Вы им не говорите, что это «Дик», лейте смело и ставьте под нос, только ударяйте донышком стакана так, чтобы немного виски выплескивалось. — Спасибо за совет, сэр, я попробую. Не хотите ли сыграть в бильярд? У нас вполне пристойный стол и шары тяжелые. — Слушайте, — спросил Славин, — а хоть раз этот самый Белью пел при русских моряках? — Да, один раз пел, сэр, и очень плакал, когда пел, и они подарили ему открытки… |