Онлайн книга «ТАСС уполномочен заявить»
— Когда это было? — спросил Славин. — По-моему, в декабре, сэр, но точно сказать я не могу. Я помню, что он потом выглядел каким-то испуганным, будто чего-то ждал все время. Славин положил перед барменом открытки: — Возьмите на память, только не позволяйте, чтобы вас убивали из снайперской винтовки. — Спасибо за подарок, сэр, но я лучше откажусь от него — сейчас полиция спрашивает всех, кто знал Белью, а почтовых служащих увезли в отдел со всеми их книгами, проверяют письма и телеграммы. Всяко может быть, сэр, так что благодарю вас, но мы приучены бояться собственной тени… «В декабре сюда пришли первые корабли. И наш Иван впервые увидел настоящих русских. И написал нам письмо. И долго не решался отправить. Все просто и точно. А потом, видимо, Глэбб его вычислил, как и я, и убрал его. И теперь только он один, Джон Глэбб, может ткнуть пальцем в фотографию того человека, которого вербовал». …Когда Славин остановил «фиат» возле маленького полинезийского ресторанчика — столики вынесены на берег, под широкими плетеными зонтами тень, — Пол Дик вывалился первым, сразу же покрывшись потом. — Погодите, — сказал Славин, — обернитесь, полюбуйтесь на «мерседес», который меня пасет. И запомните номер — он уникален, такого нет в каталогах здешней автоинспекции. — Перестаньте, Вит, — Пол Дик назвал, наконец, Славина по имени. — Нельзя же быть таким подозрительным. — В город нас поведет голубой «форд», и не вздумайте со мною спорить, потому что ставка будет в два раза больше той, которую я выиграл утром. — Значит, и Глэбб — оттуда? — вздохнул Пол. — Я вам это сказал? — Не считайте меня старым идиотом, ладно? Константинов
Генерал Федоров передал папку с документами Константинову [4] . Тот внимательно просмотрел колонки цифр и сказал задумчиво: — У нас тоже полнейшая темнота. Ничего интересного, разве что Винтер внезапно собралась поехать на неделю в Пицунду… — Очередной отпуск? — Нет. За свой счет. — Это у них в институте практикуется? — Выясним. — Можно сразу? — Если разрешите позвонить к Проскурину. — Мне можно? — улыбнулся Петр Георгиевич. — Или он выполняет приказы лишь непосредственного руководителя? Через десять минут Проскурин сообщил, что старшим научным сотрудникам часто дают отпуска за свой счет в том институте, где работает Винтер. Сообщил он также, что Шаргин вылетел сегодня в Одессу, но не на отдых, а по командировке объединения, чтобы на месте проверить, как идет загрузка судов, уходящих в Нагонию. — Ну что ж, — сказал Федоров. — Давайте подводить итоги. Первое: Парамонов отпал, он — чист. — Я бы назвал его номером «два», Петр Георгиевич. Номером «один» я все же обозначил бы Ивана Белого, этого самого Айвена Белью. Новороссийское управление опросило моряков — в декабре на Луисбург ходили чаще всего из Новороссийска, — пояснил Константинов, — двое из опрошенных были в «макдоналдсе» в декабре и помнят Белью — он пел им «Рушничок» и «Полюшко-поле». Он спрашивал, можно ли подплыть к их пароходу и влезть по штормтрапу, а там, говорил, «все трын-трава, пусть судят и сажают»… — Сколько ему было лет во время войны? — Восемнадцать. Ушел с немцами. Славин сообщает — «крещеный». — Значит, агент работает в Москве — все наши надежды на провокацию, на передачи в пустоту отметаются окончательно? — Увы. — Шаргин или Винтер? — Все остальные как-то не укладываются в схему подозрения. — А сколько остальных? — Все, кто связан с узлом Нагонии. Шесть человек. — И вы хотите просить санкцию на их проверку? — У меня нет оснований просить такого рода санкцию. Вы первый меня не поймете. — Какое прекрасное змейство заложено в формулировке — «нас не поймут», а? — Тем не менее, я просил бы вас санкционировать работу по Винтер и Шаргину. По поводу Зотова наш Славин должен сегодня прислать телеграмму, я буду ждать, думаю, к полуночи подойдет. — Ждите дома. — Я совмещу ожидание с работой, Петр Георгиевич. Мне подобрали кое-какие материалы по скандалу с Глэббом — это, мне сдается, тот кончик, который можно ухватить, а потом за него дернуть. — Хорошо. До часу я спать не буду, звоните, если что важное. — К Шаргину вылетит Гмыря, пусть он его поглядит на месте. А я, пожалуй, послезавтра — если согласитесь — вылечу в Пицунду, к Винтер. — В Пицунду, говорите? — Петр Георгиевич нахмурился, мгновение сидел в неподвижности, потом взял одну из папок, аккуратно уложенных на столе, просмотрел бумаги, достал одну из них, протянул Константинову: — Хорошо, что вспомнил. В документе сообщалось, что пресс-атташе американского посольства Лунс, установленный контрразведкой работник ЦРУ, вылетает в Пицунду — в тот же день и тем же рейсом, что и Ольга Винтер. — Ну что ж, — сказал Константинов, возвращая документ, — по-моему, теперь все ясно. Гмыря мог бы меня поблагодарить за хороший вояж в Одессу, покупался б и загорел, делать там ему нечего. — Нет, не согласен. — Думаете, стоит поглядеть? — Конечно. И с пресс-атташе пошлите кого-нибудь. Но отчего Лунс и Винтер в одном самолете? Не берегут агента — если она их агент? Или совпадение? Билет на имя Ольги Винтер был действительно куплен на тот же рейс, которым летел Лунс. Однако в самолете ее не было, билет никто не сдавал, и в Пицунде она не появилась — ни на следующий день, ни позже. А дома телефон ее не отвечал, несмотря на то что звонили к ней через каждые два часа. |