Онлайн книга «Солдатами не рождаются»
|
– Давайте понесу… – Солдат потянулся к мальчику. Солдаты понесли мальчика, а Синцов пошел рядом, шаря в карманах ватных брюк. Там должен был лежать индивидуальный пакет, но его не было. И только потом, уже удивившись – как же так! – вспомнил, что отдал его раненому еще утром, в первой взятой траншее. – У меня есть. – Один из солдат заметил, как Синцов шарит в кармане, и остановил второго: – Погоди, дай пакет достану. – Не надо, – сказал Синцов. – Сейчас дойдем… Богословского не было, наверно, распоряжался огнем, а Люсин стоял как вкопанный там, где остался. Синцов увидел его бледное лицо и прошел мимо. – Санинструктора к комбату! – Я здесь, – близко отозвался голос. – А солдата там оставили? – за спиной у Синцова спросил Люсин. – Убитый? – Был бы живой, не оставили бы… – тоже за спиной у Синцова сказал один из солдат, несших мальчика, и в голосе его было презрение. – Занесите куда-нибудь в землянку и посмотрите, – сказал Синцов подошедшему санинструктору. – А вас, товарищ комбат? – Идите! Без вас перевяжемся. – Синцов потрогал пальцами рваную мякоть вокруг раны. Да, кости были целы! Один из набившихся в траншею солдат, зажав конец нитки в зубах, с треском рванул индивидуальный пакет и стал перевязывать руку комбату. – Потуже, – сказал Синцов. – Сильно ранило? – спросил у него за спиной Люсин. Синцов отвернулся от солдата, который перевязывал ему руку. – Двух человек из строя вывели, – сказал он сквозь зубы, глядя в бледное лицо Люсина. И хотя форма выражения была безличная, выражение лица Синцова не оставляло сомнений: он сказал это не о немцах, а именно о нем, о Люсине. – Но парень-то живой остался, – сказал Люсин. И что-то в этом ответе еще больше обозлило Синцова. Об убитом солдате Люсин уже не думает, убитого солдата он уже списал в уме. «Парень-то живой остался». А солдат? Солдат, который сделал для этого чужого мальчика за несколько минут больше, чем для другого родной отец сделает за всю жизнь! Пошел без приказа, чтоб спасти, и умер ради этого. Не только умер, но и за эти минуты осиротил родных своих детей! А этот уже и не думает о нем! – Кто вам разрешил брать мальчишку с собой? – спросил Синцов. – Захотели идти, шли бы сами! Почему чужой жизнью распорядились, по какому праву? – Он сам хотел, взялся к тебе проводить, – растерянно сказал Люсин. Синцов ничего не ответил, подумал про себя: «Может, и так! А ты все равно сволочь. А мальчишка, боюсь, умрет…» Подумал так в первый раз, еще когда полз по снегу, а потом, когда нес, показалось в теле что-то безнадежное, еще живое, но уже неживое… – Товарищ комбат, возьмите. Солдат, перевязавший Синцову руку, протягивал ему связанный в лямку бинт. – Руку – подвесьте, а то крови лишней вытекет… Синцов нагнул голову, солдат накинул ему на шею лямку. Синцов сунул в нее руку и пошел по окопу к землянке. – Ну как? – спросил он, войдя. – Сейчас, – сказал санинструктор. Над головой в перекрытии зияла дыра, обшитые досками стены от взрывов выперло внутрь, и из-под них, шурша, сыпалась земля. – Лучше землянки не нашли? Того и гляди, обвалится, – сказал Синцов. – Другие еще хуже этой, разбитые, – сказал санинструктор. Нагнувшись над мальчиком, он заканчивал перевязку. Приподнимая его одной рукой, еще раз пропускал бинт под спину. Мальчик длительно, прерывисто застонал. Санинструктор разогнулся, накрыл мальчика полушубком и повернулся к Синцову. – Две пули, – сказал он. – Одна в живот, одна в бок… «Наверно, та, которая мне через руку прошла», – подумал Синцов. – Надо скорей вывозить, – сказал санинструктор. – Пульс неплохой. Если быстро на стол, может, еще и выживет. – Организуйте, – сказал Синцов и нагнулся над мальчиком. – Ну, что ты, как? Мальчик попробовал открыть глаза и не смог. Снова попробовал, открыл и опять закрыл. Синцов махнул рукой и вышел, столкнувшись у выхода из землянки с Богословским. – Подбери мне к завтрему у себя в роте кого-нибудь подходящего в ординарцы. Постарше кого-нибудь, – сказал Синцов и повернулся к подошедшему Люсину: – Расспросите бойцов о подвиге старшего сержанта Чичибабина. Он при атаке этой траншеи закрыл грудью пулемет и обеспечил успех. Найдите тех, кто видел. Раз уж пришли, так делайте свое дело… И, не обращая больше внимания на Люсина, пошел по окопам с Богословским, объясняя подробности предстоящей атаки высотки. Адъютант батальона Рыбочкин пришел с людьми своевременно и даже раньше, чем было обещано, еще до окончательной темноты. Немецкая высотка чуть заметно серела в надвинувшихся сумерках. Ильин еще раз за этот трудный день проявил свою исполнительность: наскреб больше людей, чем просил Синцов. Не пятнадцать, а двадцать человек, не считая адъютанта и пришедших вместе с ним Завалишина и уполномоченного. – Значит, теперь ты вместо Лунина ротой командуешь… – сказал Завалишин Богословскому. А когда присели все вместе в землянке, чтобы при свете поглядеть на карту, протер очки и добавил: – Теперь один я в батальоне декабрист остался. Синцов посмотрел на него и, с трудом продравшись в памяти через все события дня, вспомнил тот, ночной, казавшийся теперь уже далеким разговор в землянке, когда Завалишин пошутил про двух декабристов – себя и Лунина. Мальчика в землянке уже не было, его унесли. – Я давно говорил, что этим дело кончится, – зло сказал уполномоченный про мальчика. – Даже писал по своей линии, чтобы забрали мальчишку от твоего предшественника Поливанова. – Даже писал? – спросил Синцов. – Писал, – сказал уполномоченный. – Такие мои права и обязанности. Чего ждал, тем и кончилось… В словах его было больше горечи, чем зла, и Синцов, слушая его, почему-то подумал, что, наверно, он сам человек многосемейный. Может, оттого и писал, что представил себе своих собственных на месте этого мальчишки. – Где были? – спросил он уполномоченного. – Что-то я вас не видел сегодня. – А я не при вас, а при батальоне. Мне вам глаза мозолить не обязательно. – Однако все же пришли? – Пришел, потому что в других ротах ничего больше не ждем, а здесь операция. – Пришли принять участие? – Вот именно. Еще вопросы будут? – Не сердись, – сказал Синцов. – Это я так, сдуру кусаюсь. За мальчишку переживаю… – Не один ты, – сказал уполномоченный. – Хоть бы теперь на хирурга хорошего попал, чтоб вы не зря старались… |