Книга С риском для сердца, страница 7 – Донна Олвард

— Когда пастух выходит в поле, он должен уметь делать все: заботиться о животных, об укрытии от непогоды и о пропитании.

— Вы всегда были таким талантливым?

Томас слегка изменился в лице, но через мгновение улыбнулся;

— Конечно нет. Карлос меня всему научил. И я у него в неоплатном долгу.

София хотела спросить, что он имеет в виду, но Томас отвернулся и начал перемешивать краску палкой.

— Томас!

— Что? — буркнул он, не прерывая своего занятия.

Сердце Софии бешено заколотилось. Постоянно натыкаться на его нежелание откровенничать было просто невыносимо. Здесь все было чужим. Единственный человек, с которым она могла поговорить, — Томас. Общение с ним было просто необходимо.

— Давайте объявим перемирие? — предложила София.

Он прекратил помешивать краску и посмотрел на нее.

— Я знаю, что мы оба не были готовы к такой ситуации, — продолжала девушка. — Может, мы попробуем смириться с ней, вместо того чтобы постоянно спорить и стараться что-то доказать друг другу?

Их взгляды встретились. Она прочитала в его глазах уважение и нечто вроде сожаления. Но в целом ничего не изменилось.

— Я не самый хороший собеседник.

— Какой же вы бука! — засмеялась София.

Томас усмехнулся и протянул ей банку с краской и кисть.

Сарай был небольшой, но у него было две двери и по окну с южной и северной стороны.

Оконные стекла и двери были закрыты пленкой, чтобы на них не попала краска.

— Вы, наверное, в первый раз держите кисть? — предположил он.

София кивнула. Ее раздражало, что она оказалась неумехой. Судя по всему, Томаса это тоже немного напрягало.

— Я никогда… — начала девушка.

Ее воспитывала мать, у которой были свои представления о том, что нужно делать, а что — нет. Нанимать людей для каких-либо работ, будь то покраска или ремонт, для нее было совершенно естественно. Особенно когда отец ушел от них. Это произошло после того, как мать Софии начала делать карьеру.

— Мне не приходилось заниматься такого рода работой. — Это все, что она смогла сказать.

Томас подошел к ней, положил свою руку на ее и объяснил:

— На вашей кисти слишком много краски. Нужно слегка окунуть кисть и начинать красить. Вот так.

София прикусила губу. Его рука была такой сильной, а сам он стоял так близко… Ее плечо касалось его груди, когда он стряхивал лишнюю краску в банку.

— Ну вот. Теперь, если вы будете держать кисть вот так, краска легко и быстро будет ложиться на поверхность. Видите?

— Угу. — Больше она не могла ничего сказать.

София была вынуждена признать, что, как школьница, теряется в его присутствии. Интересно, каково это — оказаться в объятиях Томаса?

Она взяла кисть, ругая себя за столь глупые мысли. Цель ее путешествия — доказать свою независимость и научиться жить для себя.

«Я не позволю какому-то ворчливому пастуху завоевать мое сердце», — подумала она.

У Софии было время осмотреться. Утро было безоблачным, а воздух — чистым и свежим. София заметила шесть лошадей, которые прятались от солнца в загоне. Птички весело щебетали.

Никаких машин, клаксонов, пробок. Никто не толкается. Нет ни магазинов, ни ресторанов. Удивительное ощущение.

— Вы давно живете на ранчо? — спросила София.

— Три года.

— И все это время вы работаете у Родригесов? — Она наклонилась, стряхивая лишнюю краску с кисти, а сама тем временем покосилась на Томаса.

— Да.

М-да… Этот разговор не складывается, как и все остальные.

— Тут очень красиво и просторно. А воздух-то какой чистый! — София все же пыталась наладить контакт.

— Я рад, что вам тут хоть немного нравится, — ответил он.

София продолжала покрывать краской стену. Что сказал бы Энтони, если бы увидел сейчас свою идеальную невесту? Она улыбнулась. Работа казалась Софии легкой и приятной.

— Скажите, пожалуйста, утренний завтрак Марии помогают готовить девушки?

— Конечно, но не обязательно девушки. Здесь все помогают друг другу чем смогут. До пожара один мужчина каждое утро в течение целой недели пек кукурузный хлеб. Он просто таял во рту даже без добавления масла. Это был рецепт его бабушки. А его жена, наоборот, совсем не умела готовить. Зато она прекрасно ухаживала за скотом.

София хихикнула. Наконец-то ей удалось хоть немного разговорить Томаса.

«Надо запомнить, что он охотно говорит о кукурузном хлебе», — решила она. Томас бросил на нее испепеляющий взгляд, в котором София уловила что-то язвительное.

— А что умеете делать вы? — поинтересовался он.

Вопрос застал девушку врасплох. Она растерялась:

— Я не знаю.

— Не знаете?!

Ее гордость была ущемлена. Она работала помощницей Энтони, и это получалось у нее отлично.

— Я прекрасно справляюсь с работой секретаря — отвечаю на звонки и сообщения. Могу набирать семьдесят пять слов в минуту.

Софию охватило чувство обиды. Как посмел Энтони пользоваться ею в своих интересах, пренебрегая ее чувствами?!

— Со мной не стыдно появиться в обществе. Я всегда превосходно выгляжу и говорю то, что от меня требуют, — выпалила София. Она понимала, что это звучит глупо. — Как видите, я Мало что умею.

— Все хорошо на своем месте, — заметил Томас, и ей стало намного легче. — Но эти навыки не требуются на ранчо.

— Я начинаю это понимать, — ответила она.

— Неужели вы сдаетесь? — мягко поинтересовался он.

Она взяла кисть и начала красить оконную раму:

— Вы только этого и ждете. Может быть, пришло время научиться чему-то новому. У меня получается?

Это замечательно — простить обиды и начать жизнь с чистого листа. Вернувшись в Оттаву, она обязательно продолжит начатое. С работы она уже уволилась и теперь будет заниматься тем, что ей действительно нравится. Девушка нахмурилась и опустила кисть. Она вспомнила многочисленные светские приемы, рукопожатия и воздушные поцелуи. Все это не что иное, как фальшивка. В этой толпе любой человек был готов подставить другого в своих интересах. Затем София вспомнила, какие платья она носила. Они позволяли ей чувствовать себя женщиной, востребованной и нужной.

Но они обошлись ей слишком дорого. Вероятно, Энтони был не единственным человеком, который ей врал. Может быть, она врала сама себе, пытаясь заполнить пустоту в душе призрачной мишурой и блестками? Наверное, она похожа на свою мать. Годами мама таскала Софию по всяким мероприятиям. Когда все изменилось? Когда статус стал для нее так важен?