Онлайн книга «Соблазнить дьявола»
|
Она бросила в ридикюль свою добычу, потом дважды стукнула в крышу экипажа и открыла дверь. Кеб замедлил движение, когда сворачивал на углу Брук-стрит, и, выпрыгнув наружу, Черный Ангел растворилась в серой тьме Мейфэра. Маркиз Девеллин редко пребывал в таком хорошем настроении, как сейчас, поэтому всю дорогу по Риджент-стрит напевал «О, Бог, наша помощь в минувшее время…», хотя не знал слов. В таком прекрасном настроении, что вдруг приказал кучеру высадить его на углу Голден-сквер, чтобы он мог прогуляться. По его сигналу карета остановилась. Маркиз выпрыгнул из нее и замер, почти не шатаясь. – Дождь, милорд, – предупредил кучер, глядя на него с козел. Маркиз посмотрел себе под ноги. Да, черный тротуар блестел от воды. – Уиттл, а шел дождь, когда мы уехали от Крокфордов? – спросил он, внятно произнося все слова, хотя был в стельку пьян. – Нет, сэр. Только густой туман. – Ладно. – Девеллин надвинул поглубже шляпу. – Все равно прекрасный вечер для прогулки. Свежий воздух немного протрезвит меня. – Но сейчас утро, милорд. Почти шесть часов. – Неужели? Разве я не собирался обедать вечером с мисс Ледерли? Уиттл сочувственно глядел на хозяина. – Это было прошлым вечером, сэр. А потом вы собирались ехать в театр. Но вы не… Девеллин провел рукой по лицу, чувствуя отросшую щетину. – Понимаю, – наконец сказал он. – Не сумел выехать, когда нужно? Кучер кивнул: – Да, милорд. – Я напился? Играл в кости? Лицо Уиттла оставалось бесстрастным. – Думаю, тут была замешана дама, сэр. Дама? Конечно. Теперь он вспомнил. Пышногрудая, восхитительная блондинка. И определенно не леди. Интересно, хороша ли она была? Вернее, хорош ли был он? Возможно, и нет. Да и какая, к дьяволу, разница? Но театр? Господи, на этот раз Камелия наверняка задумала убить его. – Ладно, я пройдусь до Бедфорд-плейс. Не хочу иметь свидетелей моего унижения. А ты возвращайся на Дьюк-стрит. – Возьмите с собой трость, милорд, – посоветовал кучер. – В Сохо полно разбойников. Девеллин широко ухмыльнулся. – Только разбойников? Беспокоишься насчет Дьявола с Дьюк-стрит? Ты правда считаешь, что он посмеет? Уиттл криво усмехнулся. – Нет, если бы увидел ваше лицо, сэр. К несчастью, они предпочитают нападать сзади. – Ну что ж, давай мне трость, – засмеялся Девеллин, протягивая руку. Карета покатила дальше, а маркиз подбросил трость в воздух и сумел поймать ее прежде, чем она упала на землю. Не так уж он и пьян. Мысль весьма ободрила Девеллина, и он двинулся по тротуару, выстукивая тростью ритм своего гимна: «О, Бог, наша помощь в минувшее время, Наша надежда грядущих лет! Наша защита от де-да-дим, И наша да-де-да-дим!» Ему не встретилось ни одного разбойника во время его короткой прогулки от Сохо до Блумсбери. Возможно, из-за ужасающего пения. Возможно, потому, что маркиз был высок, широк в плечах, и это отбивало всякую охоту с ним связываться. Таких, он слышал, называют «громадинами». Ему плевать, как его называют. В любом случае трость ему не понадобилась. Но обстановка круто изменилась, когда он вошел в собственный дом, все еще напевая: И тысяча лет в Твоем понимании, словно один промелькнувший вечер! Короткий, будто… – Ах ты, ублюдок! Ей-богу, сейчас я отплачу тебе за промелькнувший вечер! В воздухе просвистела тарелка. Девеллин пригнулся. Фарфор ударился о карниз, ему на голову посыпались осколки. – Кэмми? Его любовница выступила из тени, размахивая каминными щипцами. – Я тебе не Кэмми, свинья! Она метнула в него статуэтку мейсенского фарфора. Маркиз уклонился. – Положи щипцы, Камелия, – сказал он, держа наготове трость, словно мог отразить следующий летящий предмет. – Положи, я тебе говорю. – Убирайся туда, откуда явился! – крикнула она. – Чтоб тебе сгореть в аду, неотесанный ублюдок! – Камелия, ты опять показываешь свой ограниченный словарный запас, – укорил ее Девеллин. – Я только вошел, а ты уже дважды объявила меня незаконнорожденным. Лучше налей-ка нам бренди, моя дорогая. Мы сейчас это уладим. – Ты это не уладишь, – сказала она, размахивая щипцами. – Потому что я собираюсь засунуть их тебе в задницу, Девеллин. Маркиз содрогнулся. – Кэмми, что бы я ни сделал, мне очень жаль. Завтра я куплю тебе ожерелье, клянусь. Он лишь на секунду отвернулся, чтобы положить трость и шляпу. Весьма опрометчиво. Ибо, швырнув ему в голову свое орудие, Камелия бросилась на него, словно бешеный терьер, истребляющий крыс. – Ублюдок! – вопила она, молотя его кулаком по голове. – Свинья! Свинья! Тупая свинья! На это представление взирали из коридора слуги. Девеллин развернулся, пытаясь схватить ее, но Камелия обхватила его одной рукой за шею и старалась задушить. – Эгоист, бессердечный сукин сын, – кричала она, сопровождая каждое слово ударом. – Ты совсем не думаешь обо мне. Ты! Ты! Всегда лишь ты! Видимо, удары вернули ему часть разума, и он вспомнил. – Дьявол побери, – сокрушенно произнес маркиз. – «Клеопатра». Наконец ему посчастливилось ухватить ее за юбки и оторвать от себя. Камелия приземлилась на пол, злобно глядя на него. – Да, – моя Клеопатра, – поправила она. – Мой дебют. Моя премьера! Я, в конце концов, была звездой, я потрясала зрителей, самовлюбленный ты негодяй! Ты же обещал, Девеллин! Ты обещал быть там. Маркиз снял плащ, и дворецкий робко шагнул вперед, чтобы принять его. – Клянусь, мне очень жаль, Кэмми. Правда. Я непременно буду там, в следующий раз. Я приду… да, приду сегодня вечером. Почему бы и нет? – Потому что я тебя покидаю, Девеллин. Оправив юбки, Камелия встала со всей грацией, на какую была способна. – Покидаешь меня? Камелия направилась к камину. – Да, бросаю тебя. Отказываюсь от тебя. Выкидываю из своей жизни. Нужно продолжать? – Но почему, Кэмми? – Потому что сэр Эдмунд Саттерс сделал мне вечером очень хорошее предложение. Когда мы пили шампанское за кулисами после окончания спектакля. – За кулисами? – Да, где должны были находиться вы. Камелия поглаживала тонкими пальцами вторую мейсенскую статуэтку. Когда-то эти движения маркиз считал эротичными, но теперь они выглядели слегка опасными. |