Онлайн книга «Вейн»
Бабушку, как и деда, приходили хоронить учителя. Юрка опустился на пол, обхватил колени руками. Попробовал кашлянуть. Хоть два пальца в рот пихай, чтобы выблевать пустоту, душившую изнутри. Дед был стержнем в его жизни. Бабушка, как оказалось, всем остальным. Скрипнуло в коридоре. Старый дом всегда жил своей жизнью, но сейчас Юрка испуганно вскинулся и уставился в черный дверной провал. Тихо. Только легкий стук крупинок снега по стеклу. Юрка метнулся в коридор и хлопнул ладонью по выключателю. Пусть будет свет! Везде, во всем доме! Лампы вспыхивали одна за другой. Последним засветился оранжевый абажур на кухне. Тут было слишком, непривычно чисто – ни фартука на крючке возле плиты, ни распухшей от вклеенных рецептов тетради, ни блюдца с сухофруктами, которые бабушка любила прикусывать с чаем. После поминок убрались учителя, потом заходила Марья Ивановна, что-то готовила. Звала Юрку поесть, но он отказался. Стоило вспомнить об этом, и рот наполнился кислой слюной. Холодильник чавкнул, открываясь. Внутри стояла кастрюля с темно-красным борщом. Юрка вытащил мозговую кость и вцепился в холодное мясо, давясь от жадности. Кажется, последний раз он ел позавчера – приторно-сладкая, скользкая кутья падала комьями в желудок. Затошнило. Юрка сунул обратно в кастрюлю обглоданную кость. Лег тут же, на узкий диванчик, и скорчился, пережидая рези в животе. Дышал медленно, сквозь зубы. Отпустило, и он закрыл глаза. Показалось, всего на пару минут. Разбудил стук, от которого подрагивало и звенело в раме стекло. Соперничая с зажженными лампами, ярко светило солнце. На полу у холодильника расплылись красные лужицы борща. Снова постучали. Мужчина по ту сторону окна приложил козырьком ладонь, пытаясь разглядеть, есть ли кто в комнате. – Иду, – громко сказал Юрка и тут же пожалел об этом. Видеть никого не хотелось. Вчера заявился Левка Панаргин, долго топтался под дверью, но Юрка не открыл, и Левка ушел, ссутулившись и загребая ногами. Потом кто-то звонил, пришлось выключить телефон. Юрка медленно прошел по коридору, гася лампы. В сенях отвернулся от вешалки с бабушкиной кофтой и дедовой телогрейкой. Возле порога попались стоптанные коричневые туфли. Чертыхнувшись, задвинул их в угол. На крыльце стояли двое – пожилой мужчина в темном плаще и ярко накрашенная женщина в розовой куртке. Мужчина снял шляпу, пригладил редкие волосы. – Здравствуй. Ты меня не помнишь? – Нет. – Я когда-то работал с твоим дедом, бывал у вас. На похоронах тоже… – Я не помню. Мужчина кивнул: – Да, понимаю. Мы можем войти? Юрка нехотя посторонился. Гости прошли в сени, оставляя грязные следы. У полосатого коврика мужчина задержался и снял ботинки. Женщина, помедлив, тоже разулась, оглянулась в поисках тапок, но на полочке нашлись только потертые, бабушкины. Надевать их не стала. В комнате по-прежнему беззвучно работал телевизор, светилась люстра. Юрка торопливо щелкнул выключателем, а куда сунул пульт – забыл. Выдернул шнур из розетки. Женщина села к столу, мужчина опустился в дедово кресло. Юрка приткнулся в углу дивана и посмотрел исподлобья. – Меня зовут Григорий Иванович. Это – Ольга Николаевна, она из соцопеки. Я директор интерната, тут неподалеку, в Черемушках. – И что? – громко, стараясь перекрыть странный гул в ушах, спросил Юрка. – Родственников у тебя нет. Один ты не можешь… Юрка перебил: – Почему – не могу? – Видишь ли, – вмешалась женщина, – опеку взять над тобой некому. А раз так, ты должен жить в интернате, по закону положено. Она говорила, четко артикулируя и округляя глянцево розовые губы. – Я не пойду в интернат. – Наслушался всяких ужасов? – спросил Григорий Иванович. – Но знаешь, у нас совсем иначе. Я понимаю, ты не обязан мне верить на слово, но твой дед бывал у нас, мы дружили. А дружба Георгия Константиновича… Юрка опять не дал договорить: – Я не боюсь. Я просто никуда не пойду из своего дома. Женщина рассердилась: – Но так не положено! Григорий Иванович посмотрел на нее, и она поджала губы. – Ты можешь приходить сюда по выходным. – Мальчик не справится! Частный дом требует ухода. Лучше поселить какую-нибудь молодую пару, они присмотрят, надо что – подремонтируют. И деньги, опять же, не лишние. У меня как раз есть на примете… – Ольга Николаевна! Что делать с домом, будет решать Юрий. – Я никуда не пойду. – Он вцепился в подлокотник до боли в пальцах. – Да кто тебя… – всколыхнулась «соцопека». Мужчина снова остановил ее взглядом. – Юра, мне очень жаль, но придется. – Нет! – К сожалению, у нас не всегда есть выбор. Разве что – к нам или в другой интернат. Но ты внук Георгия Константиновича, и я постараюсь, чтобы направили именно к нам. Юрка вскинулся: – Направили? Так еще… – Да, бумаги пока не готовы. Я подумал, тебе тяжело оставаться тут одному, и пришел сегодня. – Уходите! – Но как же… – кудахтнула женщина. Юрка встал, прижался лопатками к стене. – Уходите. Скрипнуло старое кресло. Мужчина поднялся. – Я обещал твоему деду позаботиться о тебе. Мне очень жаль, но я вынужден буду вернуться. – Да хоть с милицией, – процедил Юрка. Женщина тоже вскочила. – Вот, Григорий Иванович, а ведь мы говорили! Сначала оформите, а потом забирайте мальчика. Ну и как, оценил он ваши старания? – Пойдемте, Ольга Николаевна. Мужчина ухватил ее за локоток. – Но… – Прошу вас. Та фыркнула и скрылась в сенях. – Юра, я знаю, даже самый лучший интернат не заменит дома. Но так вышло в твоей жизни, что поделать. Вот мой телефон, – Григорий Иванович положил на стол визитку. – Если что, звони. А я постараюсь все сделать быстрее. Шаги по коридору. Стукнула одна дверь, вторая. Ушли. Юрка метнулся через сени и дернул задвижку. Потом он долго кружил по комнатам, повторяя про себя: нужно защищать свой дом. Нужно! Но как? Что он может? Только вцепиться в косяк, когда за ним придут с милицией. А потом оказалось, что он стоит перед дверью берлоги. Юрка не заходил сюда с того дня, как нашел во дворе деда. Поднималась бабушка, и он затыкал уши, чтобы не слышать шагов над головой. Сейчас бы все отдал, лишь бы – вернуть. |