Онлайн книга «Воин кровавых времен»
|
«Это хорошо, что ты пришел… Это правильно». Найюр в ужасе уставился на тело, распятое в кольце. Затем цепочка факелов удалилась, и землю под Умиаки вновь окутала тьма. Гвалт голосов пошел на убыль, распался на отдельные выкрики. «Все люди, — сказал голос, — должны знать свою работу». — Я пришел посмотреть, как ты страдаешь! — выкрикнул Найюр. — Я пришел посмотреть, как ты умираешь! Краем глаза он заметил, как люди начали встревоженно на него оборачиваться. «Но почему? Почему ты этого хочешь?» — Потому что ты предал меня! «Как? Как я тебя предал?» — Тебе достаточно было говорить! Ты — Дунианин! «Ты слишком высоко меня ценишь… Даже выше, чем эти айнрити». — Потому что я знаю! Я один знаю, что ты такое! Я один могу уничтожить тебя! Найюр расхохотался, как способен хохотать лишь чистокровный вождь утемотов, потом махнул рукой, показывая на тьму за Умиаки. — Свидетельствую… «А мой отец? Охота не должна заканчиваться — ты это знаешь». Найюр застыл, не дыша, не шевелясь, словно затаившийся в травах Степи камень. — Я совершил сделку, — ровным тоном произнес он. — Я воздал тому, кого ненавижу больше. «Так ли это?» — Да! Да! Посмотри на нее! Посмотри на то, что ты сделал С ней! «То, что я сделал, скюльвенд? Или то, что сделал ты?» — Она мертва! Моя Серве! Моя Серве мертва! Моя добыча! «О да… О чем они будут шептаться, теперь, когда твое доказательство уже сыграло свою роль? Как они это оценят?» — Ее убили из-за тебя! Смех, звучный и искренний, словно у любимого дядюшки, когда он хлебнет хмельного. «Слова, достойные истинного сына Степи!» — Ты смеешься надо мной? Тяжелая рука легла на плечо Найюра. — Хватит! — крикнул кто-то. — Кончай сходить с ума! Прекрати говорить на этом гнусном языке! Одним движением Найюр перехватил чужую руку и вывернул ее, разрывая сухожилие и ломая кость. Потом он одним ударом отправил наглеца, посмевшего тронуть его, на землю. «Смеяться? Кто посмеет смеяться над убийцей?» — Ты! — закричал Найюр в сторону дерева. Он протянул руки, с легкостью способные свернуть человеку шею. — Ты убил ее! «Нет, скюльвенд. Это сделал ты… Когда продал меня». — Чтобы спасти моего сына! И Найюр увидел ее, обмякшую, перепуганную, в руках Сарцелла — кровь текла по ее платью, глаза тонули во тьме… Во тьме! Сколько раз он видел, как она поглощает людские взоры? Он услышал доносящееся из темноты хныканье младенца. — Они должны были убить ту шлюху! — крикнул Найюр. Теперь уже несколько айнрити кричало на него. Он почувствовал скользящий удар по щеке, заметил сверкание стали. Найюр схватил нападавшего за голову и надавил большими пальцами на глаза. Что-то острое вонзилось ему в бедро. Кулаки замолотили по его спине. Что-то — не то дубинка, не то эфес меча — врезалось ему в висок; Найюр отпустил нападавшего и резко развернулся. Он услышал, как в тени Умиаки Дунианин смеется — смеется, как надлежит смеяться только утемоту. «Нытик!» — Ты! — взревел Найюр, сшибая людей ударами своих каменных кулаков. — Ты!!! Внезапно толпа разошлась в разные стороны, при виде человека, возникшего справа от него. Некоторые даже принялись громко извиняться. Найюр взглянул на этого человека — тот почти не уступал ему ростом, хоть и был поуже в плечах. — Скюльвенд, ты что, рехнулся? Это же я! Я! — Ты убил Серве. Внезапно незнакомец превратился в Коифуса Саубона в потрепанном одеянии кающегося грешника. Это что еще за чертовщина? — Найюр! — воскликнул галеотский принц. — С кем ты разговариваешь? «Ты…» — хохотнула темнота. — Скюльвенд? Найюр стряхнул с себя крепкую руку Саубона. — Это дурацкое бдение, — проскрежетал он. Он сплюнул, потом развернулся и принялся прокладывать себе путь подальше от этой вони. «Эсми…» При этой мысли его сердце радостно забилось. «Я иду, милая. Я уже совсем рядом!» Ахкеймиону чудился ее запах, мускусный, апельсиновый. Ему казалось, будто он чувствует ее горячее дыхание на своей щеке, ощущает, как она прижимается к его чреслам — отчаянно, безрассудно, словно в попытке потушить опасное пламя. Он словно видел, как она откидывает волосы — проблеск страстных глаз и разомкнутых губ. «Совсем рядом!» Тидонцы — пять рыцарей и пестрая толпа пехотинцев — провели их по темным улицам. Вели они себя достаточно любезно, особенно с учетом обстоятельств их появления, но рыцари отказывались что-либо рассказывать, пока за них не поручится наделенный властью человек. Ахкеймион видел по пути других Людей Бивня; по большей части они выглядели так же ужасно, как и стража у ворот. Кто сидел у окон, кто полулежал, прислонившись к колоннам, но лица у всех были бледные и пустые, а глаза — невероятно яркие, будто в них горел огонь, сжигающий тела изнутри. Ахкеймиону уже доводилось видеть подобные взгляды. На полях Эленеота, после смерти Анасуримбора Кельмомаса. В великом Трайсе, когда рухнули врата Шайнота. На равнине Менгедда, при приближении чудовищного Цурумаха. Взгляд, полный ужаса и ярости, взгляд человека, который может биться, но не в силах победить. Взгляд Армагеддона. Всякий раз, когда Ахкеймион встречался с кем-нибудь глазами, в этом обмене взглядами не было ни угрозы, ни вызова, лишь грустное понимание. Нечто — демон или безумие — заползало в черепа к тем, кто перенес непереносимое, и когда оно выглядывало из глаз человека, то могло узнать себя в других. Ахкеймион понял, что он — одно целое с этими людьми. Не только с его любимыми, но со всем Священным воинством. Он един с ними — до самой смерти. «У нас одна судьба». Они медленно — из-за Ксинема — прошли между двумя холмами, имен которых Ахкеймион не знал, в район, который нумайньерцы называли Чашей, — предположительно, именно там расположился Пройас со своей свитой. Они миновали лабиринт улиц и переулков, не раз проходя мимо рыцарей, требовавших у них пароль. Несмотря ни на что — на перспективу отыскать Келлхуса и Эсменет, увидеть Пройаса после стольких тяжких месяцев, — Ахкеймион поймал себя на том, что размышляет, уж не зря ли он так легкомысленно заявил под стенами Карасканда: «Я — Друз Ахкеймион, адепт Завета…» Сколько времени прошло с тех пор, когда он в последний раз произносил эти слова вслух? «Адепт Завета…» |