Онлайн книга «Нейропат»
|
Томас понял, что это не шутка. Сэм поставила на кон свою карьеру. Тем не менее, когда они выехали на его подъездную дорожку и она предложила взять детей у Миа, Томас согласился. Влекомый каким-то шестым соседским чувством, Миа встретил их в дверях. Чувствуя, что ему не хватает дыхания, Томас представил ему Сэм. — Привет, — сказал Миа с восхитительной сдержанностью. Обычно он расцвечивал свою речь тонкими намеками. — Долго ехали? — О да, — ответила Сэм. — Профессор вам, наверно, все уши прожужжал? Забил голову всякой чушью, от которой мурашки по коже. Сэм ослепительно улыбнулась в свете висящей под потолком лампы: — Оу-у-у-у, да! Они забрали детей, и теперь те, развалившись в пижамках на диване, упивались очередным мультиком. Томас сгреб Фрэнки в охапку и вручил его Сэм. Хотя она смотрелась замечательно с Фрэнки на руках, Томас понял, что дети — точно такая же обязанность, Сэм, как работа. Ни разу во время их разговоров Сэм не обмолвилась о материнстве, и стоило Томасу только упомянуть об этом, как она уводила беседу в сторону. Ни к чему это было. Повозившись с детьми, обменявшись с ними несколькими прочувствованными — это уж чересчур — взглядами, Сэм попросила у него чашку кофе. — До Нью-Йорка еще так далеко, — объяснила она. Проклиная и поздравляя себя, Томас оставил Сэм копошиться на диване в гостиной. Налив воды в чайник, он удивленно услышал, что в телевизоре сменили пластинку: монотонно бубнивший голос ведущего обсуждал проблему Насдака. [33] Голос умолк, и Томас, роясь в буфете в поисках растворимого кофе без кофеина, услышал смех Сэм. — Отчего такое веселье? — крикнул он, вдруг ощутив, что они с Норой снова вместе. И это «вдруг» показалось приятным. — Фильм на порноканале, — донеслось в ответ, — называется «Оружие поражения зада-четырнадцать». Томас рассмеялся и нашел кофе. — В главной роли агент Джерард? — Тогда бы это называлось «Разрушительный зад», — с напускной серьезностью сказала Сэм. — Ваш код? Приготавливая кофе, Томас прокричал цифру за цифрой. Сердце заколотилось у него в груди, он вспомнил Маккензи и его прощальный загадочный взгляд. Чуткий старый засранец, надо отдать ему должное. Когда Томас принес кофе, Сэм, свернувшись на диване, переключала каналы, большинство из которых транслировали глубокое проникновение со всеми вытекающими. — Черт-те что показывают, — пожаловалась Сэм. — Старомодная барышня, — сказал Томас, весь напрягшись. Он был почти уверен, что после такого дня должно что-то случиться. — Ты знаешь, что порнография фактически началась в двадцатые годы? Коротенькие фильмы, но платили хорошо, так что дело пошло. По-моему, они называли это тогда как-то иначе. Сэм взволнованно рассмеялась и поджала ноги. — Когда мне было четырнадцать, мы с дружком таскали у моего отца порнуху. Очень были скромные съемки, а то тут все трахаются до изнеможения. Томас улыбнулся, сердце бешено билось у него в груди. Сцена закончилась рисованной заставкой. — А в Интернете? — спросил он. Дрожь пробрала его при мысли о том, сколько всякой грязной стряпни скопилось у него на компьютере, когда ему было четырнадцать. — Жалкое зрелище, — сказала она, сморщив нос, опустила ноги на пол и, скептически нахмурившись, посмотрела на экран. — Теперь в этом не больше секса, чем когда фаршируешь индейку. — Да, зато теперь они показывают нашлепки. Очень сексуально. — Нашлепки? — Да, там, где задница переходит в… — Томас помолчал, судорожно сглотнул и сказал: — Проще было бы показать на тебе. Колени Сэм чуть раздвинулись. — Покажи, — сказала она, голос ее звучал хрипло, глаза сияли, и во взгляде читалось: «Господи-боже-что-же-это-я-делаю?» Томас отодвинул кофейный столик и опустился перед ней на колени. Негромкое «трахни-меня-трахни-меня-трахни-меня» заполонило гостиную. Он положил ладони ей на колени. Сэм вздохнула. Раздвинув ее ноги, Томас медленно стал продвигать руки ей под юбку: большие пальцы скользнули по коленям и дальше, по голой коже, во впадинку между ляжек. — Вот, — прошептал он, уткнувшись пальцами в ее трусики. — Самая сексуальная часть женского тела. У нее сделался какой-то пьяный, игривый и до ужаса напуганный вид. Она заерзала, словно терлась «губами» о его пальцы. — Ты каждый день учишься чему-то новому, — задыхаясь, произнесла она, голос ее дрожал. Томас просунул пальцы в ее трусики, медленно потянул вниз. «Что же это творится…» Он мельком взглянул на экран телевизора. Другая сцена. Могучего сложения мужчина в сутане расстегивал блузку вдовы, лицо которой было скрыто вуалью. Ярко-красные губы под черным кружевом поджались, выдавая сексуальное томление. Ее груди поражали своей белизной на фоне черного шелка, соски были розовыми, как у отроковицы. — Все играют в секс-шарады? — спросил Томас, скорее шутливо, чем с надеждой. Его лицо пылало. — Ты хочешь сказать — перепихнуться по-быстрому? — ответила Сэм, ложась рядом с ним на ковер. — В шестнадцать мы это уже проходили. Все парни по соседству были просто помешаны на порнухе… Рассмеявшись, Томас обвил ее руками, может, чуть сильнее, чем собирался. Он порвал блузку у нее на груди, чтобы не отставать от священника. Сэм то хихикала, то стонала, когда Томас слишком уж опережал происходившее на экране, а он почувствовал, что ему становится все легче и легче. Когда речь заходила о ее настроении или о том, что она проголодалась, Сэм была сама искренность, вот и сейчас она держалась совершенно непринужденно. Они словно играли. Наконец священник, широко раздвинув длинные бледные ноги вдовы, водрузил ее на свою конторку, а Томас глубоко вошел в агента Логан. Это было подобно погружению во влажную молнию. Она была само совершенство. — М-м-м, господи, — простонала Сэм. — А теперь трахните меня, святой отец, — задыхалась вдова под черной вуалью. — Трахните меня… Томас никак не мог решиться. Он дрожал всем телом. — Уже столько времени прошло, — сказал он. — А как же все эти твои бесстыжие студентки? — пробормотала Сэм. — Им не нравилось мое отношение к контролю над рождаемостью. — И какое же это отношение? — Слишком совестливое. Сэм провела пальцем по его щеке, словно изображая скатившуюся слезу. — Конец света, профессор. Совестливое отношение нынче не в моде… |