Онлайн книга «Иствикские ведьмы»
|
– Площадь Казмиржака. Видели новую табличку? – Ужасно. Не верю, что это привьется. – Люди все забывают. Вот для школьников сейчас вторая мировая война просто миф. – Тебе хотелось бы иметь такую кожу? Ни шрамчика, ни родинки. – Кстати, на днях я заметила маленькое розовое пятнышко, вот здесь. Повыше. – О-о, да-а. Болит? – Нет. – Хорошо. – Ты когда-нибудь замечала, что, когда начинаешь себя обследовать и искать затвердения, какие, говорят, при этом бывают, кажется, что они везде? Тело – ужасно сложная вещь. – Пожалуйста, не заставляй меня даже думать об этом. – В новом словаре, у нас в редакции, есть эти слайды на прозрачной бумаге, в разделе «Человек», там есть и женское тело тоже. Сосуды, мышцы, кости, все на отдельных листах, невероятно. И как все это совмещается? – Не думаю, что на самом деле все так сложно, это мы мысленно все усложняем. Как и многое другое. – Как они удивительно округлы. Совершенные полукруги. – Полусферы. – Звучит, как политический термин. – Полусферы влияния. – Совсем весело. Провисание эрогенной зоны. На днях я попыталась посмотреть в зеркало на свой зад и увидела эти явные, несомненные складки. Может, поэтому у меня негибкая шея. – В «Немо» делают очень хорошие сосиски. – Слишком много острого красного перца. Фидель подбирается к Ребекке. Это делает ее пикантнее. – А как вы думаете, какого цвета будут у них дети? – Бежевого. – Кофейного. – Не слишком ли мы бесцеремонны? – Совсем нет. – Как хорошо она рассуждает! – О господи, когда ты молода и красива, беда в том, что нет никого, кто бы помог тебе в должной мере это оценить. Когда мне было двадцать два года и, думаю, я была в самом расцвете, единственно, что меня тревожило, это оказаться в постели не хуже тех шлюшек, с которыми Монти жил в колледже, и угодить свекрови. – Это как у богачей. Знают, что у них есть кое-что, и становятся все скупее, боясь, чтобы их не перехитрили. – Не похоже, чтобы Даррила занимали такие мысли. – А он на самом деле очень богат? – Я знаю, что он еще не расплатился с Джо. – Богачи всегда так. Держат свои деньги и наживают проценты. – Обрати внимание, дорогая. – Как можно не обратить внимания? – У меня кончики пальцев сморщились от воды. – Ну что, вылезаем, а то нашим амфибиям, может, уже пора откладывать яйца? – Оки-доки. – Идем. Они тяжело, с плеском вылезали из воды: словно после химической реакции свинец превращался в серебро. Ощупью нашли полотенца. – Где он? – Может, спит? Я хорошо погоняла его на корте. – Говорят, если потом не намазаться кремом, после определенного возраста вода не полезна для кожи. – У нас есть притирания. – Целые ведра притираний. – Просто вытянись. Расслабилась? – О да. Расслабилась. – А вот и еще одна, как раз под грудью. Как крошечный розовый ротик. Хоть в комнате и было темно, ничего не было странного в том, что женщины разглядели и такую малость, ведь зрачки у всех четырех расширялись, словно переливаясь в серую, ореховую, карюю и голубую радужки. Одна из ведьм ущипнула Дженнифер за ложный сосок и спросила: – Что-нибудь чувствуешь? – Нет. – Хорошо. – Стесняешься? – Нет. – Хорошо, – произнесла третья. – Ну, разве она не мила? – Да, мила. – Просто подумай: «Плыву». – Я чувствую, что лечу. – Мы тоже. – Всегда. – Мы здесь с тобой. – Потрясающе. – Мне нравится быть женщиной, – сказала Сьюки. – Ну и будь, – сухо ответствовала Джейн Смарт. – Но я и в самом деле такчувствую, – настаивала Сьюки. – Девочка моя, – говорила Александра. – Ох, – слетело с губ Дженнифер. – Нежней. Мягче. – Райское блаженство. – Я считаю, – со значением говорила по телефону Джейн Смарт, словно ей возражали, – слишком уж она обаятельная. Слишком скромная и слишком похожа на Алису в Стране Чудес. По-моему, у нее что-то на уме. – Но что она может замышлять? Мы бедны как церковные мыши, к тому же у нас в городе дурная репутация. Мыслями Александра все еще была в своей мастерской, рядом с наполовину заполненной арматурой двух летящих, держащихся за руки женщин. Ее не оставляло беспокойство: когда она набила фигуры пропитанными клеем комками бумаги, ей так и не удалось сообщить им ту же убедительность, что и маленьким глиняным фигуркам. Ее тяжеленькие малышки так надежно покоились на приставных столиках и каминных полках в шумных комнатах. – А ты представь себе, – дирижировала Джейн. – Неожиданно она остается сиротой. В Чикаго она, очевидно, запуталась в делах. Их дом слишком велик, его трудно отапливать и трудно платить налоги. А поехать больше некуда. Последнее время Джейн готова была отравить все, к чему бы она ни прикасалась. За окном на холодном ветру бесснежной зимы раскачивались коричневатые, как воробьи, ветки и пустая кормушка для птиц. Дети Споффорд были дома на рождественских каникулах, но ушли на каток, а у Александры выдался часок для работы, его нельзя было терять. – А я думала, что Дженнифер приятное дополнение к нашей компании, – сказала она Джейн. – Мы не можем постоянно вариться в собственном соку. – Мы также не можем уехать из Иствика, – к ее удивлению, сказала Джейн. – Разве не ужасно то, что случилось с Эдом Парсли? – А что с ним? Он вернулся к Бренде? – Вернулся, да не целиком, – был жестокий ответ. – В кусках. Он и Дон Полански подорвались в доме, когда пытались делать бомбы. – Александре вспомнилось его бледное лицо на вечернем концерте, последний взгляд, брошенный ею на Эда. Его аура окрасилась болезненным зеленым цветом, а кончик длинного гордого носа, казалось, еще больше вытянулся, и поэтому лицо сползло на сторону, как резиновая маска. Она тогда уже могла сказать, что он обречен. Грубый образ, подсказанный Джейн, «вернулся в кусках», – резанул Александру по сердцу, согнутая в локте рука поплыла в сторону вместе с телефонной трубкой и с голосом Джейн, а глаза и тело устремились сквозь оконный переплет, как сквозь сетку яйцерезки. – Его опознали по кончикам пальцев на руке, найденной среди обломков, – говорила Джейн. – По одной этой руке. Сегодня утром все это передали по телевидению. Удивляюсь, как это Сьюки тебе не позвонила. |