Онлайн книга «Последнее лето»
|
– Угомонитесь, Аксаков, – попросил Охтин. – Подозреваем, не подозреваем… Вы что же, выстрелов не слышали? – Ха-ха, – сказал наглый Аксаков. – Представьте себе, что нет! «Я бы на его месте тоже не слышал», – подумал городовой и снова разгладил усы. * * * – Ну, закончили? – спросила Лидия. – Наконец-то! Удивляюсь, как это вас в банке держат, вы как-то неприлично безграмотны! – Так мне же не писать приходится, а считать… – всхлипнул Филянушкин. – Христа ради, госпожа Шатилова, не посылайте письмо в полицию… меня ж тогда арестуют, вся жизнь псу под хвост… Умоляю вас, матушка! Он рухнул на колени, схватил руку Лидии, попытался притянуть к губам и облобызать. – Какая я вам матушка? – смертельно оскорбилась Лидия. – Нашли матушку, ничего себе! Вам сколько лет-то? Тридцать? Ну и ну, мы же почти ровесники. Матушка, главное… «Непременно надо донести на него, – подумала мстительно. – Только… только как же Бориска?» Она вырвала руку, свернула листок и повернулась, чтобы уйти и больше не смотреть в поросячьи глазки Филянушкина, как вдруг… Сначала донеслись какие-то странные хлопки. – Что такое? – удивилась Лидия, оглядываясь. Звуки неслись со стороны Канатной или Новой, трудно было понять точно. – Стреляют! – вскрикнул Филянушкин и ринулся бежать за угол, в банк. – С ума сошел, трус несчастный! – вслед ему бросила Лидия. – Средь бела дня-то? Здесь, почти в центре города? Небось не пятый год! Она словно забыла, что происходило здесь, почти в центре города, отнюдь не в пятом году, а каких-то три месяца тому назад. А впрочем, ей стало зябко. Конечно, центр, конечно, белый день, а все-таки… Нет, лучше уйти. Лидия уже сделала несколько шагов, как хлопки раздались снова, ближе и ближе. Испуганно замерла. Затрещали кусты под тяжестью мужского тела, свалившегося с забора. А впрочем, нет, человек не свалился, а прыгнул – прыгнул и понесся дальше, виляя, как заяц, из стороны в сторону, воровски озираясь. Пиджак у него был разорван на спине. Из-за забора послышались крики: – Стой! Стой, сволочь! Полиция! Трель полицейского свистка. Человек резко повернул и побежал не к открытой Немецкой улице, а направо, туда, где брандмауэр отделял банк от Петропавловского кладбища. Кусты затрещали снова: через забор перевалились еще трое мужчин. – Стой, стреляю! У Лидии подкосились ноги, она вжалась в стену, не в силах тронуться с места. Человек в рваном пиджаке с разбегу взбежал на брандмауэр. Лидия, как ни была испугана, ахнула: человек бежит по вертикальной стене! А тот уже был почти наверху, когда раздалось подряд несколько выстрелов. Лидия зажала уши ладонями. Человек, бежавший по брандмауэру, камнем рухнул вниз и простерся у подножия стены. Те трое подошли к нему, не убирая оружия. Ходили вокруг, качали головами, осторожно касались носками сапог неподвижного тела. Переговаривались: – Вот так, добегался. – Да… Конечно, надо было бы живым… – Ага, возьмешь его живым! Еще минута – и ушел бы. – Черт какой-то: по стенам бегает, из рукавов ножи мечет… – Циркач небось. – Нет, циркач – это другой, старик, а этот – его ученик. Но тоже хоть сейчас на арену. – Слушай, а чего та девка, как ее, Аверьянова, орала: «Виктор, мол, Виктор»? Он у нас по ориентировкам проходит как Бориска или Мурзик. – Да шут ее знает, чего она орала. Спятила небось. – Ничего, в участке ее живо в разум приведут, сучку. – Сударыня, э-э, вы куда, вы зачем, негоже глядеть даме… Последнее относилось к Лидии, которая вдруг отлепилась от стены, к которой прижималась в поисках спасения, и подошла к убитому. Он лежал на спине, руки в стороны, голова закинута. Пули, видимо, попали все в спину, лицо было нетронуто, только чуть измазано сбоку кирпичной крошкой и пылью. Ну, еще изо рта ползла струйка крови. Синие глаза широко открыты. Лидия перестала дышать – все смотрела в эти глаза, все смотрела… – Сударыня, вы бы пошли сели, не надо смотреть… – Эк напугалась, бедная! – Напугаешься тут небось. Кто-то взял ее под руку, повел куда-то. – Извозчик! А ну, стой! Взойдите, сударыня, в пролетку. Скажите, куда вас отвезти? Вы меня слышите? Сударыня? Лидия с трудом разомкнула губы: – Да. – Куда прикажете отвезти? Да вы не тревожьтесь, платить не надобно будет. Слышишь, братец? Сыскная полиция, понял? Отвезешь даму, куда она скажет. – Да она, может, скажет, ей в Сормово надо, а мне что ж, задарма кататься?! – в отчаянии возопил извозчик. Этот крик и знакомое слово вернули Лидии подобие сознания. – Да, – выговорила она с усилием. – Мне в Сормово. Да… – Боженька мой! – взвизгнул извозчик. – Ничего, я заплачу. Поедемте. Спасибо. Кому она сказала «спасибо», Лидия не знала. Тому, наверное, кто ее проводил к экипажу. Возможно, именно он убил… убил… Лидия схватилась за сердце. Зажмурилась, слушая скрип колес, стук копыт. Звуки сначала казались беспорядочными, бессмысленными, потом она услышала, что копыта выстукивают: – Бо-рис-ка… Бо-рис-ка… А колеса подскрипывают: – Борис-с-ска… Бо-рис-с-ска… Лидия слушала, слушала, зажимая сердце одной рукой, а другой изредка смахивала со щек слезы. Потом распрямилась, смогла продышаться. Копыта все стучали, колеса все скрипели. И постепенно Лидия заметила, что разговор их изменился. Теперь копыта выстукивали: – Сво-бод-на… сво-бод-на… А колеса подскрипывали: – С-свободна… с-свободна! * * * |