Онлайн книга «Реконструктор»
И прадеда не похороню по-человечески… обоих нас не похоронят. Что делать-то? – Извини, дед Максим, – наклоняюсь я к нему. – Обожди еще чуток, лады? Ведь больше же ждал… Скатился с края ямы комок земли, толкнул руку погибшего бойца. Словно дернулась она в успокаивающем жесте – мол, не переживай, дождемся! Снимаю с его пояса ножны со штыком. Хороший штык у СВТ – широкий, ножевой. В рукопашке – самое то. А вот на винтовке… Лучше бы старый, тот удобнее. Ну да ладно, у меня еще один есть – на поясе висит. Да еще топор! И лопата – ее же нельзя в лесу оставлять, непорядок! Не поймет меня хозяйственный ефрейтор. Правда, я навьюченный буду… не как верблюд, но около того. Ну и ладно, меньше подозрений вызову. Народ уже собрался у повозки и нетерпеливо притопывал ногами, ожидая последних подходящих. Орднунг – есть все должны сесть одновременно. И одновременно же закончить. – Макс! – окликает меня ефрейтор. – А где Фишке? И что это ты сюда приволок? Винтовка лежит у меня на плече неправильно, прикладом вверх, таким образом, что вперед торчит тускло поблескивающий штык. – Там в кустах валяется убитый русский! – кивком указываю направление. – Вот это я у него забрал – она с оптическим прицелом! – Да? Ну а Вольдемар куда запропал? – Он что-то там нашел… ну у этого русского. Вот и задержался немного. Сказал, что сейчас прибежит. Мюртц хмурится – видимо, знает об этой привычке нашего партийца. – Ну тем хуже для него! Поздно приходящим – кости! Начинайте, парни! Подхожу к телеге. Все уже столпились возле нее, тянут руки к нарезанному хлебу и исходящему паром котлу с чаем. Все без оружия – винтовки стоят в козлах метрах в пяти от телеги. Только Мюртц не выпускает из рук автомата. И в десяти метрах от нас прохаживается часовой. У него оружие за плечом – как и положено по уставу. Слава богу, что показанный мною «альпийский хват» пока у нас не прижился. Было бы существенно хуже: перехватить оружие из этого положения – пара пустяков. Аккуратно снимаю с плеча лопату и втыкаю ее в землю. Беру СВТ правой рукой за ствол, прямо возле места крепления штыка. А левой перехватываю чуть дальше. Странный хват? Кто б спорил… Ни выстрелить, ни штыком ткнуть… никого это движение не настораживает. А про приклад – забыли? Про то, что СВТ в общем-то немало весит и приклад у нее окован снизу сталью? Толстая такая пластинка миллиметра три толщиной… Но ведь так прикладом не бьют! А кто это вам сказал? По-всякому бьют… и так тоже. Некрасиво? Да. Неэффективно? А вот мы сейчас и посмотрим… Левая рука вперед, правая – на себя! И окованный сталью приклад, с каким-то гудением разрезав воздух, лупит Мюртца точно в лоб! Такого удара не выдержит никакая голова, даже чисто арийская. А он у нас – вообще австриец. Словно сбитая бабка из старой игры, ефрейтор слетает с повозки на землю. Поворот направо! Приклад снова рассекает воздух. И на землю падает еще кто-то из солдат. На колено! Руки – обратное движение, протянуть вперед… приклад толкает меня в плечо. Выстрел! Не успевший ничего понять часовой кулем оседает на землю. Винтовку он снять так и не успел. Вскакиваю на ноги. В винтовке еще два патрона, и первая пуля достается Франку – он бросился к оружию. Нет, парень, извини, но моя жизнь дорога мне больше. Ножевой штык со свистом разрезает воздух, и кто-то хватается руками за горло. Пятеро… если еще и партийца посчитать, так шестеро. За винтовку хватаются сразу несколько пар рук, и я нажимаю на спусковой крючок. Осечка… Ладно, я чего-то подобного и ожидал. Отпускаю свое оружие – берите, не жалко! Винтовку тотчас же перехватывает Фишман. Рвет на себя затвор, и патрон вылетает в сторону. Больше там ничего нет… и ты напрасно потерял время. Почему? А про топор за поясом все позабыли? Я – не забыл. И кинувшийся ко мне со штыком в руках Хельмут Горстмайер тотчас же в этом убеждается. Зажимая разрубленное плечо, он оседает на землю. Фишман делает отчаянный выпад винтовкой вперед. Штыком пробуешь драться? Ну-ну… валяй… Топор лязгает о ствол и почти тотчас же скользит дальше, снимая тонкую стружку с ложа винтовки. Все-таки он хорошо заточен, не зря столько бруском его выводил. Пальцев Фишмана я почти не замечаю… так, легкая задержка в движении лезвия. Резкий разворот назад, взмах топора – об обух с лязгом бьет лопата. Огюст Майерс! А где еще двое? К оружию бегут. К своему. И бежать им – еще четыре шага. Майерс должен меня удержать здесь все это время. Сможет? Отпрыгиваю назад и без замаха, снизу, швыряю топор. Ну и что, что обухом попал? Тоже, знаете ли, совсем не подарок. Огюст припадает на ногу – больно! А я кувырком перекатываюсь – прямо через разложенную на телеге еду. К Мюртцу. За его автоматом. Вот он – мои пальцы нащупывают рукоятку. Затвор на себя, кувырок вбок… Винтовочная пуля чиркает по краю телеги. Та-та-та-тах… И у стрелка подламываются колени. Вновь сухо кашляет автомат. Брякается о землю винтовка. Все… Нет больше стрелков. Падаю на землю, переваливаясь через борт, и, не успев встать, стреляю сквозь колесо по Огюсту. Он как раз начал выпрямляться. Начал… но не успел. А где Фишман? Вон он – бежит к кустам, зажимая раненую руку. Сообразил-таки… Извини, Хорст, ты, может быть, и неплохой человек. Хороший плотник. Возможно, что и любящий отец. Вот и оставался бы ты дома. У себя дома. Там и проявлял бы свои положительные качества. Но нет – вы все пришли сюда. Туда, куда вас никто не звал. И здесь – у меня дома – все ваши положительные стороны никого не интересуют. Ты – враг. И все этим сказано! Хорст упал в полуметре от кустов. Его вытянутая вперед рука даже успела ухватиться за тонкую веточку… А вот теперь можно вернутся к кустам. Я еще не закончил там своих дел. Извини, дед Максим, пирамидку я тебе сейчас сделать не могу, уж прости. Но имя твое еще и на котелке штыком выцарапал, и на ложке, что в кармане брюк лежит. Помню я, что с теми медальонами происходит: не каждый спец спустя много лет эти строчки карандашные прочесть может. От глаз чужих я могилу твою укрыл – сразу не найдут. Нельзя иначе. Свежее захоронение отыщут, могут и вскрыть. Кто знает, какие такие мысли в головах у этих сыщиков будут? Не просто так рыть станут – десяток солдат разом лег, такое в тылу не каждый день происходит. |