Онлайн книга «Дорога войны»
|
Озябший Скорий бегом одолел ступеньки и отворил тяжелую дверь. За порогом он увидел длинный зал с низким потолком, подпертым резными столбами. Пол был посыпан резаной соломой, за длинными столами сидели местные выпивохи, держась подальше от парочки загулявших легионеров, громко гогочущих, пьющих вино и догрызающих жареного гуся. И куда в них только помещается. Повертев головой, Скорий приметил хозяина таверны, курчавого горбоносого эллина с хищным взглядом и серьгой в ухе. — Уважаемый, — обратился к нему жрец, — мне нужен Бицилис… — Ага! — буркнул кабатчик. — А сам-то ты кто будешь? — Скорий меня зовут. Хозяин покосился на римлян, наклонился к уху жреца и сказал: — По лестнице поднимешься на второй этаж. По коридору налево, последняя дверь. Скорий мелко закивал и поспешил наверх. За последней дверью по левой стороне он обнаружил небольшую комнатенку с одним окошком, задернутым промасленной тканью. Всей обстановки — стол да стулья. В углу горел камин, испуская волны тепла. В комнате находились двое — коренастые, с лицами цвета седельной кожи. То ли загорели так, то ли примесь сарматской крови осмуглила кожу. Волосы у обоих были длинные, слипшиеся в сальные сосульки, головы — покрыты войлочными колпаками. Пахли коренастые потом, пылью и дымом. — Я — Бицилис! — сообщил один из них, с рассеченной бровью. Бровь срослась неправильно — одна половинка ее поднималась выше, другая ниже. — Зачем звал? Скорий боялся обоих, но вскинул голову и отважно заявил: — Мы хотим помочь Оролесу стать настоящим царем… — Кто это — «мы»? — перебил его товарищ Бицилиса с перебитым и скривившимся носом. Дышал он с громким сопением, а голос имел гнусавый. — Это неважно! — отрезал жрец. — Слушайте и передайте Оролесу. Если он хочет править Дакией, то его долг — изгнать римлян. Оролес отважен, но одной смелости мало, нужно золото. Мы знаем, как пройти к горе Когайнон. Там есть святилище Замолксиса. В нем царь Децебал спрятал свои сокровища. Мы поможем Оролесу овладеть ими… — Ага! — осклабился Бицилис. — Так и передадим! А теперь давай подробнее. Как туда пройти? Где та гора? Как найти схрон? — Этого я не знаю, — помотал головой Скорий. — Не знаешь? — ласково спросил Бицилис. — Или не хочешь сказать? — Да я бы сказал, — вяло запротестовал посланник Сирма, — но… — А ты и скажешь! — сипло сказал дак с перебитым носом. Вдвоем с Бицилисом они подхватили Скория и опрокинули его на стол. Жестоко выгнув жрецу руки и ноги, они прикрутили их веревками к точеным ножкам. Бицилис рывком сорвал со Скория химатий и разодрал тунику, обнажая хилое тело. — Что вы… — задыхаясь, выдавил настоятель храма. — Как… Я же… — Я же, ты же… — пробурчал Бицилис и шлепнул Скория по бледной коже живота. — Так где, ты говоришь, золото? — Не… Не знаю я… Я… — Ролес! — негромко позвал Бицилис, снимая с себя колпак. Сипя и булькая носом, Ролес подошел к камину и черепком подобрал несколько угольев. Приблизившись к Скорию, он ловко опрокинул угли жрецу на живот и придавил сверху черепком, чтобы те не раскатились. Несчастный посланник закричал, и Бицилис тут же запихал ему в рот колпак. Жрец извивался, тараща глаза, мыча и покрываясь потом. Потянуло горелым. Ролес убрал черепок и грубой, мозолистой ладонью смел угольки. Бицилис вытащил колпак у Скория изо рта. — Так как нам пройти к горе Когайнон? — спокойно спросил он. — Да не знаю я! — страдающим голосом проныл жрец. Слезы полились у него из глаз, мешаясь с потом. — Упорный! — весело сказал Ролес. — Упертый, — поправил его Бицилис и сунул колпак обратно, затыкая Скорию рот. — Давай. — Левую? — деловито спросил Ролес. — Или правую? — Да какая разница. Ролес пересыпал красных углей из камина на бронзовую жаровню, наложил сверху щепочек. Маленький костерок разгорелся, и дак подсунул жаровню под левую руку Скория. Языки пламени лизнули ладонь. Пальцы резко растопырились, жрец замычал, задергал головой, выгнулся дугой. Но даки вязали крепко. А рука горела, чернея на глазах… Фарнакион сын Неоптолема, хозяин таверны, сидел в предпоследней комнате слева по коридору. От помещения, в котором Бицилис с Ролесом пытали Скория, его отделяла тонкая перегородка, плетенная из ивы и обмазанная глиной, — через нее доносился даже шепот. Фарнакион удобно устроился в кресле. Прислушиваясь, он старательно карябал на папирусе признательные показания Скория. Порою, когда крики жреца срывались в визг, сын Неоптолема морщился и качал головой с неодобрением. Очередной вопль неожиданно оборвался, сменившись хрипом, — и все стихло. — Сдох, что ли? — донесся разочарованный голос Ролеса. — Готов, — подтвердил Бицилис. — Проклятие! Совсем народ выродился, потерпеть уже не может. Только начнешь — и всё уже! — Старый он, здоровье не то… Ладно, уходим. — А этого куда? — Можешь с собой взять… — Шутишь? — Пошли, нам еще ехать и ехать… Хлопнула дверь, тяжелые шаги прозвучали ясно и отдалились, приглохли. Заскрипели ступени лестницы. Фарнакион дописал послание, свернул папирус, сунул его в деревянный тубус и задул свечу. Таясь, он выглянул в коридор. Никого. Толкнув дверь в комнату, ставшую пыточной, эллин отшатнулся. — О Зевес! — пробормотал он. — В головешку превратили. Ну и здоров был старикашка! Качая головой, Фарнакион спустился вниз. — Архелай! — кликнул сын Неоптолема вороватого помощника. — Остаешься за меня! Я скоро… Закутавшись в плащ, эллин вышел на улицу и торопливо пошагал к каструму. На западных декуманских воротах должен дежурить Марк Лициний Итал, ему выходить с четвертой дневной на первую ночную стражу. Фарнакион подошел ближе к караульной башне и позвал: — Ма-арк! Эй! Две башни зажимали ворота между собой. На балконе левой башни появился легионер. В правой руке он держал копье-гасту, левая сжимала факел. В вихрящемся свете были видны бронзовые нащечники и высокий налобник. Надменные складки бугрились в уголках губ. — Это ты, Фарнакион? — прогремел хриплый бас. — Я, Марк! — Эй, Ювений, Леллий! Пропустить! Фарнакион быстренько проскользнул в приоткрывшуюся створку окованных ворот и поднялся на башню. Марк Лициний Итал, примипил [27] Седьмого Клавдиева легиона, обернулся к Фарнакиону и недовольно спросил: |