Онлайн книга «Консул»
|
А как мутировали боги! Диффузия вер была так значительна, что в храмах появлялись изваяния гибридов. Например, Зевса-Бела-Арамазды, Аполлона-Митры-Гелиоса-Гермеса, Артагна-Геракла-Ареса или Анахиты-Иштар-Афродиты-Нанайи. [28] – В принципе, – рассудил Искандер, – сближение вер есть процесс объективный и конструктивный, даже при всей своей кажущейся наивности. Однако это еще и размывание устоев. Эллинское начало растворяется в азиатчине… Никаких шансов! – Как говорил мой дед Могамчери, – доверительно сообщил Эдик, – в слове «Евразия» первые три буквы следует писать с маленькой буквы, а последние четыре – с большой. Правда, Ваня? И Ван почтительно сложил ладони, улыбнулся и сказал: – Земли, которые драгоценный Эдик называет Азией, весьма обширны. Без конца и без края тянутся они до самого Восточного океана, [29] а племена и народы, их населяющие, так разнятся, что подчас противостоят друг другу из-за разности понимания пути… Амитофу! – Это происходит потому, – изрек Лю Ху, – что не водится среди варваров совершенномудрых правителей из благородных мужей. – Блажен, кто верует, – равнодушно заметил Лобанов. – А разве не из веры родится верность? – вкрадчиво сказал конфуцианец. – И разве сами вы, драгоценный Сергий, не являетесь образцом благородного мужа, обладающего пятью добродетелями? Взгляните! Все мы послушны вашей воле и ступаем за вами. Роксолан усмехнулся, ничего не ответив. – Ничтожный пролетарий склоняется к стопам благородного мужа, – молвил Эдик, дурачась, – и просит указать ему путь! – Тебе как указать, – сощурился Лобанов, – коленкой? – Как будет благоугодно солнцеподобному предводителю… – Договоришься у меня, – проворчал принцип-кентурион. – Вперед! На восьмой день пути отряд под предводительством Сергия Корнелия переправился через Евфрат и Нармалхан и вышел к славному граду Селевкии. Город был велик, уж никак не меньше Антиохии, южнее к нему притулилась Вологезия, отстроенная парфянами, а на противоположном берегу Тигра, куда вел мост, раскинулся Ктесифон, столица Парфии. Сошлись Запад и Восток… Даже глядя через реку, можно было заметить различия в градостроительстве эллинов и парфян – Селевкия была расчленена на строгие квадраты кварталов и составляла в плане четырехугольник, а вот Ктесифон был круглым, и улицы его вились, загибались, кривились, сбегались и разбегались замысловатыми зигзагами. – Не теряем бдительности, – настроил спутников Сергий. – Искандер, ты вроде отсюда родом, ну так веди. – А куда? – спросил Тиндарид, вдохновляясь и жадно присматриваясь к линии городских стен. – На постоялый двор. Приличные места тут есть? – А как же! Покрутившись по окраине, Искандер вывел семерку к огромному двухэтажному зданию, занимающему целый квартал. В каждой из длинных глухих стен, побеленных известкой, с неглубокими нишами-айванами, имелся проход во внутренний двор – просторную площадь, заставленную бесчисленными коновязями и поилками, иной раз – под рваными тентами. Дремлющий араб приглядывал за надменными верблюдами. По внутренним стенам постоялого двора шла галерея, опертая на столбы, ее верх затеняли полотняные навесы. Купцы и путешественники, земледельцы, приехавшие в город продать излишки, старались не выходить на солнце, которое весьма ощутимо припекало. Постояльцы сидели в тени и вели степенные беседы – о видах на урожай риса, который в Риме звали «парфянским пшеном», о ценах на сыр, о погоде, которая хуже некуда. Искандер быстро договорился с хозяином, заплатил вперед, и семерка повела лошадей в конюшню, к поилкам и кормушкам. – Не будем терять время, – решил Сергий. – Мы на базар, подыщем сменных лошадей, а вы, драгоценные философы, оставайтесь здесь. Отдыхайте, а заодно приглядывайте за вещами и лошадьми… Преторианцы покинули гостиницу и направили стопы к базару. – Торговые ряды прямо на берегу, – оживленно говорил Искандер, – и там очень много самых разных лошадей – и арабских, и парфянских, всяких. – Узнаёшь хоть родные места? – осведомился Гефестай. – С трудом, – вздохнул Тиндарид. – Ты не забывай, Траян тут здорово покуролесил в войну… Впрочем, развалины не бросались в глаза – воссоздать строение в безводных местах, не знающих дождя, не так уж сложно. И вдоль улиц выстроились дома в один-два этажа, окружая дворики. На крышах, всегда плоских, куда вели лестницы со двора, жильцы ночевали. Вторые этажи давали убежище от запахов первых этажей, где готовили еду и справляли нужду. Между невысокими жилищами часто зеленели садики или лежали незастроенные пустыри. Искандер стремительно шагал, уверенно сворачивая в переулки, и Чанба сердито попенял: – Куда ты так гонишь? Боишься, что базар унесут? – Ходи шибче! – бросил Гефестай. – Я боюсь, – серьезно ответил сын Тиндара, – что мы можем опоздать и не спасти консула… В принципе, он уже не консул, а консуляр, [30] но какая разница? Я боюсь, что малейшее наше промедление может стоить ему жизни. – Тем более что он там не один, – добавил Гефестай. – Всё понял, – поднял руки Чанба, – проникся, осознал. За рядом длинных складов открылась большая пыльная площадь, примыкающая к берегу Тигра и доходящая краем до моста. Крепко удерживая кошельки и оружие, преторианцы окунулись в огромную людскую толпу. Со всех сторон на них обрушился гул голосов, громкие выкрики, звон металла, ослиный рев, конское ржание, поросячий визг, блеяние овец и мычание быков. Острый запах дыма от горящего в очагах сухого кизяка смешивался с упоительным ароматом жареного мяса и саранчи на шампурах, благоухающего свежего меда, пшеничных лепешек и чеснока, с запахом спелых дынь и фиников. Сладкий сок стекал по бородам едоков, масло капало с пальцев. Преторианцы пошли дальше. Корзины… Мехи… Горы сырых и необработанных кож… В мастерской кожевника – сбруя, пояса, сумки, сандалии, сапоги… Ткацкая мастерская… Шерсть… Лен… Красильщики тканей… Портные, сидя на столах, кроят и шьют… Жрецы за умеренную плату приставляют к смертным фравашей, духов-покровителей, и читают нараспев «Вендидаду» – зороастрийский закон против демонов… |