Онлайн книга «Корниловец»
|
— Ну, господа… — не приказывал, просил Марков. — Ну ещё немного, господа… Вжимаясь в снег, марковцы палили из винтовок, строчили из «максимов» и «гочкисов», а им в лицо бил такой же смертоносный, ливень. Если бы не пушкари полковника Миончинского, полк понёс бы страшные потери, но гаубичные снаряды ложились «точно в лузу», как жизнерадостно признавал Марков. Кирилл отполз в сторону по глубокой борозде, забитой снегом, и наткнулся на давешнюю сестру милосердия. Девушка рыдала. — Что случилось? — спросил Авинов, стараясь не слишком высоко задирать голову. — Вас как зовут? — Диа-ана… — протянула сестра, не переставая плакать. — Диана Дюбуа-а… — Да что такое? — Рота разбита-а… Эраст убит, Николя убит, Саша умирае-ет. Ходили в атаку наши, но их отбили. За каждый шаг бились, то наши займут их окопы, то они — наши. Мы своих раненых всё под стога сена складывали, чтобы не замерзли, а тут нас отбили, раненые остались между линиями, ближе к «красным». Вдруг видим — стога пылают! Стонали как, бедняжки, кричали… Сожгли большевики наших раненых… Диана приподнялась, становясь на четвереньки, Кирилл протянул руку, чтобы уложить её обратно в снег, но не успел — пуля попала сестре в грудь. — Воздуха! — закричала Диана, задыхаясь. — Воздуха! Не могу-у! Проклиная всё на свете, Авинов поволок сестру в тыл. Навстречу подползла Варя, толкая перед собой медицинскую сумку. — Принимайте, Варенька! — Не могу! — стонала мадемуазель Дюбуа. Авинов, сострадая, пополз далее, толкая перед собой винтовку, и вдруг наткнулся на труп Вавочки — несколько шрапнельных катышков поразили девушку в грудь. Она лежала, удивлённо глядя в небеса, а в руке сжимала маленькую куклу — шутливый подарок одного из офицеров. Кирилл резко прибавил ходу, остервенело загребая снег и обещая себе вытравить, вывести всех «краснюков». — К-клопы! — рычал он, отплёвывая снег. — Т-тара-каны красные! В кровь вас всех! В кашу! — Полк, вперёд! — разнёсся голос Маркова. С разбегу заняв казармы, миновав плацы, усеянные мёртвыми и дергавшимися телами, «белые» ворвались в предместье Екатеринодара, одним множественным усилием продвинувшись до Сенной площади. На ротмистра Шевелёва, бежавшего рядом с Авиновым, вылетел со двора молодой красноармеец в смешном заячьем треухе. Ротмистр, не колеблясь, поддел «красного» на штык — парень задёргался, засучил ногами, лапая руками ствол и перемазывая его кровью, пытаясь выдрать из себя четырёхгранное остриё. «Красный» выл от боли и смертного страха, «белый» рычал: «Не сорвёшься, опарыш!» Соседи марковцев с правого фланга, предводительствуемые Кутеповым, продвигались неподалёку, по одной из соседних улиц, поэтому раз за разом раздавались крики: «Ура генералу Корнилову!» — бойцы обозначали место своего нахождения. Ответные «ура!» доносились, радуя сердца близостью победы. На одном из перекрестков марковцы нарвались на большевистский Кавказский отряд. «Красные» заорали: — Куда прётесь, товарищи, там впереди уже кадеты! — Их-то нам и надо! — было ответом. И пошла свистопляска… Пленных не брали. Со всех сторон неслось: — Друзья, в атаку, вперёд! — Корниловцы, вперёд! — Донцы, за мной! Прямо на Красной улице, главной артерии Екатеринодара, марковцы захватили большевистский обоз — подводы, гружённые мылом, табаком, спичками. Патронами, винтовками, снарядами. Шинелями, полушубками, сапогами. Собольими шубами, хрусталём, пианино и граммофонами. Белогвардейцы радовались как дети новогодним подаркам, — на них, разутых, раздетых, считавших каждый патрон, словно благодать сошла. Кирилл и сам от счастья сиял — и его не ранили, и Корнилов живой! Добровольцы вышли в поход потому, что верили в Верховного, надеялись, что с ним Россия воспрянет от «красного» кошмара. И вот первая большая победа! Настоящая, долгожданная, оплаченная кровью. …Белая армия шла по Красной улице, построившись побатальонно, словно на параде, втягиваясь в знакомый город, теперь неузнаваемый, загаженный, заплёванный большевиками. Попрятавшиеся жители покидали свои дома, выбегали на улицы, с неверием и жадною надеждой разглядывая освободителей — или поработителей — это уж кому как. Робко, словно пробуя, ударил колокол. Ему отозвался другой, третий, и загудел, зазвенел набат, разнося над городом благую весть. На Соборной площади добровольцы построились в каре — представители ото всех полков. Прилегавшие улицы были забиты горожанами. Авинов стоял среди марковцев и очень гордился тем, что выбор генерала пал и на него. — Смирно! — прозвучала команда. — Глаза направо! Первым слово взял генерал Алексеев — «верховный руководитель». Волнуясь, он долго протирал платком стёкла очков, а потом сказал: — Мы уходили в степи и понимали, что вернуться можем, только если будет на то воля Божья. Но нужно, нужно было зажечь светоч, чтобы была хоть одна светлая точка среди охватившей Россию тьмы! И вот эта точка воссияла! Гул прошёл по строю, по толпе зрителей, а затем Шапрон дю Ларрэ, взявший на себя роль герольда, торжественно провозгласил: — Верховный правитель России, Генерального штаба генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов! Поднялся восторженный крик, поддержанный стаями птиц, сорвавшимися с крыш и с веток деревьев. С улыбкою отломив кусочек от поднесённого каравая, Корнилов макнул его в соль и положил в рот. Прожевав хлеб в полнейшей тишине, Верховный заговорил резко и громко: — Спасибо, мои орлы! Благодарю вас за блестящее дело. Низко вам кланяюсь! — Тут он повернулся к депутации кубанских казаков, и голос его приобрёл суровые нотки — ни дать ни взять «царь гневаться изволит». — Вашего атамана я уже снял, — сказал Корнилов, — за то, что бросил город, отдав Екатеринодар на растерзание большевикам. Кубанскую раду я распускаю — радяне добивались трибуны и портфелей, вот и сговорились отделиться от России, в угаре самостийности провозгласив Кубанскую Народную Республику. А я не позволю кромсать единую державу на жалкие уделы! Никакого двоевластия я более не допущу! Тут из толпы донёсся голос: — И какая власть будет в Екатеринодаре вместо? — Назначим в город генерал-губернатора, — весомо ответил Алексеев. — Предлагаю на эту должность генерал-лейтенанта Деникина Антона Ивановича. Надеюсь, возражений нет? [91] Площадь прошумела, зароптала, но живо успокоилась. — Покидая Дон, выходя в поход, — продолжил Корнилов, — мы не предрешали форм будущего строя, ставя их в зависимость от воли Всероссийского Учредительного собрания, кое хотели созвать по водворении в стране правового порядка. Но ныне я понимаю — это было нашей ошибкой. В России победит тот, чьи цели поймёт и разделит народ! Наша цель — объединение различных частей России в широкую федерацию, основанную на свободном соглашении и на общности интересов. [92] Наша цель — самая широкая автономия составных частей Русского государства и крайне бережное отношение к вековому укладу. Наша цель — немедленный приступ к аграрной реформе для устранения земельной нужды трудящегося населения, для укрепления права бессословной частной земельной собственности. Наша цель — немедленное проведение рабочего законодательства, ограждающего трудящиеся классы от эксплуатации государством и капиталом. Наша цель — единая, великая и неделимая Россия! |