Онлайн книга «Харбинский экспресс»
Массивный полковник снял фуражку и снова нервически промокнул лоб: — Как вы смеете распоряжаться в присутствии старшего по званию? — Охотно предоставлю вам такую возможность. — Не вижу необходимости вмешиваться в действия морского начальства. — В таком случае отправляйтесь в каюту. Тут загрохотали цепи — матросы вновь взялись за якорный шпиль. Агранцев выстрелил дважды. Раздался пронзительный визг рикошета. Пули угодили в шпиль, но, понятное дело, причинить вреда не могли. Однако эта маленькая демонстрация возымела нужное действие — матросы отшатнулись, оставив лебедку. Полковник в бешенстве повернулся к хорунжему: — Арестовать! Однако тот медлил. «Очень правильно», — подумал Павел Романович. Полковник сам принялся расстегивать кобуру. — Тогда обоих… под суд!.. Агранцев ухватил его за руку, коротко замахнулся. Раздался звук смачной пощечины. Какая-то старуха в старомодном лиловом платье испуганно вскрикнула. Голова полковника качнулась назад. На правой щеке заалело пятно. Молоденькая спутница полковника, напротив, смертельно побледнела. Закусила губу, глаза ее стали огромными. Потом она повернулась к хорунжему: — Что ж вы стоите! Тот шагнул вперед. — Однако это действительно чересчур… — Здесь гражданские лица. Мы под артиллерийским огнем. Вы офицер? Вот и займитесь делом! — Агранцев в упор смотрел на адъютанта. Под этим взглядом хорунжий быстро терял решимость. Ротмистр повернулся к полковнику. — Когда все закончится, я к вашим услугам. И… честь имею! — Смотрите! — крикнул кто-то из пассажиров. — Ялик высвобождают! И верно — на барже закипела работа. Мужик в солдатской рубахе и женщина откручивали веревку. Одноногий уже сидел в ялике. Следом, в компанию, прыгнул его приятель. — Вдвоем. Значит, даму решили не утруждать… — прокомментировал Агранцев. — Господин хорунжий! На мостике должно быть оружие. Потрудитесь доставить. Казачий офицер козырнул и кинулся исполнять. Полковник проводил его взглядом — и вдруг отвернулся, спрятав лицо в ладонях. Фуражка упала на палубу. Дохтуров увидел, как затряслись его плечи. Смотреть было тягостно. — Сударыня, — сказал Агранцев. — Проводите вашего спутника. Ему здесь нечего делать. Барышня с ненавистью посмотрела на ротмистра. Ничего не ответив, взяла полковника под руку, что-то прошептала, и они двинулись прочь. Эта сцена возымела неожиданное действие: пассажиры малыми группами тоже стали расходиться. Однако не все. — Слава Богу, — сказал Агранцев. — Вы не представляете, доктор, что такое шрапнель на ста саженях. Для артиллерии это — выстрел в упор. — Не представляю, — согласился Дохтуров. — Признаться, я даже не знаю, что это за орудие. — Новейшая трехдюймовая пушка. Десять выстрелов в минуту. Если возьмутся за дело как следует, нас просто сметут. Вернулся хорунжий. Он принес три винтовки — две под мышкой, одну держал на весу. Должно быть, оттого, что эта винтовка была еще в заводской смазке. И все три — без штыков. — Вот! Отдали, куда им деваться. Captain, с позволения сказать, свинья. Пьян в стельку. Шустовский коньячок, две бутылки. Любо-дорого. Вообразите, предлагал угоститься, канальская душа. Пожалуйте, — добавил он, протягивая Агранцеву револьвер. — Это — старшего помощника. А у командира нашего крейсера оружия вовсе нет. — Аники-воины, — с неудовольствием заметил ротмистр. — Патроны? — По пачке на винтовку, — ответил казачий офицер. — Стало быть, всего три. Ого! Вы только взгляните, как там стараются! Освобожденный ялик ходко шел по реке. На веслах сидел тот мужик, что имел полный набор конечностей. А «Джон Сильвер» устроился на корме и, приставив ладонь ко лбу козырьком, в свою очередь разглядывал пароход. Агранцев повернулся к Дохтурову. — Павел Романович, — сказал он, — у вас есть возможность продемонстрировать искусство стрельбы, которым вы давеча похвалялись. Вы и вправду недурно стреляете? Очень уж у вас рука деликатная… Ну да ладно. Берите винтовку. И заодно револьвер господина помощника капитана. Неизвестно, как тут все обернется. Хорунжий с сомнением посмотрел на штатского Дохтурова. — Зачем? — спросил он. — Я сам неплохо стреляю из револьвера. Подождем, когда ялик подойдет ближе. — И думать забудьте, — ответил Агранцев. — Ялик нам пока ни к чему. — Чего ж вы хотите? — Стреножить доморощенных артиллеристов. Давайте патроны. — Он повернулся к Павлу Романовичу. — Ну как, доктор, сумеете? Хорунжий скептически оглядел Дохтурова, протянул винтовку. — Держите. То была мосинская винтовка казачьего образца, что легко определялось по отсутствию подременных антабок. Вместо них ложе и приклад тут были навылет просверлены. Павел Романович знал: казачьи винтовки пристреливались без штыков. А пехотные — только с примкнутым штыком. Если его снять, бой винтовки безнадежно сбивался. — Примите патроны. Павел Романович разломил пачку. Патроны нового образца: пуля остроконечная, с лакированной латунной гильзой. Он откинул затвор и снарядил магазин. Агранцев кивнул: — Ваш — левый. Павел Романович опустился на палубу и укрепил винтовку на леере. Выстрел предстоял не из трудных, однако все определялось тем, как винтовка пристреляна. Если бой точный — тогда тех, кто сейчас прятался на барже за орудийным щитком, можно лишь пожалеть. Немногочисленные пассажиры умолкли. — Не угодно ль бинокль? — спросил Агранцев. — Нет. Дохтуров и так превосходно видел цель. Две пары ног: одна — босоплясом, другая, левее — в обмотках и солдатских ботинках. Этот, скорее всего, наводчик и есть. Павел Романович дослал патрон. «То, что мне предстоит, отвратительно. Просто хуже некуда». Удар трехлинейного калибра в голень на таком расстоянии размозжит кость в кисель. В полевом госпитале, возможно, помочь бы сумели. Но где тут полевой госпиталь? И кто станет этим вообще заниматься? Так что ноги злополучный артиллерист наверняка лишится. А скорее всего, вовсе помрет — если не от потери крови, так через «антонов огонь». «Ничего, — подумал Павел Романович. — Сам и отремонтирую, если удастся…» Слабое утешение. Дело врача — сращивать, а не дробить. — Не тяните, — сквозь зубы проговорил Агранцев. |