Онлайн книга «Харбинский экспресс»
Но это было ложное впечатление, в чем он немедленно убедился: в паре шагов в насыпь ударила пуля, а потом донесся хлопок винтовочного выстрела. Осколками камня посекло по ноге. Мелькнула несвоевременная мысль: чем обработать, если до крови? — Доктор, вы что там копаетесь? — заорал Агранцев. Он схватил Дроздову за руку и кинулся с ней вниз по насыпи. Павел Романович побежал следом. Он услышал еще один выстрел, и тут же где-то впереди вскрикнула Дроздова. Догнал он их в перелеске. Остановился, слегка задыхаясь. Прислушался: правее доносился шум удалявшейся дрезины. — Вы ранены? — спросил он. — Нет… не знаю… — То есть как? — Мне, кажется, в ногу попало. Но не больно. Дохтуров помрачнел. — Садитесь, я осмотрю. Которая нога? — Правая. Анна Николаевна присела, подтянула повыше подол. Зажмурилась. Дохтуров быстро осмотрел ногу. Пальцы его двигались коротко и точно, словно жили сами по себе. Агранцев стоял позади. Пока длился осмотр, ротмистр не произнес ни слова. — Н-да, неважные дела. — Перебило? — Да. — И я не смогу идти?.. — Не уверен. Позвольте ваш башмачок, — попросил Павел Романович. Она протянула свой ботильон. — Да успокойтесь, Анна Николаевна, — сказал Дохтуров, поднимаясь с колен. — Ваша нога цела. А вот ботильону — конец. Каблук срезало начисто. — Боже! Какое счастье! — воскликнула мадемуазель Дроздова. — А каблук — это пустое! Ротмистр за спиной фыркнул. — Не такой уж это пустяк, — заметил он. — Хорошо, мы рядом с железнодорожной веткой. Разутой по тайге вам далеко не уйти. — A у вас самого кровь! — сказала вдруг Анна Николаевна. — Вон, под коленом. И верно: на левой брючине доктора проступило алое пятно размером с пятак. — Осколком посекло, когда бежал с насыпи. Под ноги пуля попала. — Под ноги? Хороший у них стрелок. — Агранцев повертел головой, словно стрелок тот мог таиться где-то поблизости. Павел Романович покосился на ротмистра. Просто удивительно, как он свеж. А ведь и суток не прошло, как был почти при смерти. Агранцев словно прочитал его мысли. — Вашим мастерством восхищен, — сказал он. — Учитывая, что вы со мной сотворили, готов допустить: в ваших силах и злополучный каблук мадемуазель Дроздовой срастить одной только силой искусства! — Думаю, пора, — сказал Павел Романович. — Дрезина ушла, будем ждать поезд. — Пожалуй, — согласился ротмистр. Они двинулись обратно. Дохтуров шел рядом с Агранцевым, Дроздова брела чуть позади. — Как вы себя чувствуете? — спросил Павел Романович негромко. — Вполне здоров. — Это удивительно. У вас, считай, половины лица не было. — А чему вы удивляетесь? — ответил Агранцев. — Вашими трудами. — С учетом обстоятельств, я сделал очень немного. Признаться, результат меня приводит в смущение. Не соответствует затраченным усилиям. — А меня — нет, — заявил ротмистр. — Меня результат радует. И зашагал быстрее. «Двенадцать часов назад, — подумал Павел Романович, глядя ему в спину, — я был уверен, что этот человек и говорить-то не сможет, не то что ходить. А теперь вон как развоевался. И как же такое случилось?» * * * — …говорю — принимайся, — повторил рябой. Он пустил по земле нож — но так, чтоб дотянуться не сразу. Поднялся. — Подождите, — тихо сказал Дохтуров. — Чего? — Я хочу, чтоб вы освободили еще одного. — Это кого ж? — Офицер. Мой спутник. Он сильно избит. Рябой пожал плечами. — По мне — хоть всех отрешай. Только чего с ними делать затеешь? — Всех не надо. Только одного. — Куда ж он, отмудоханный, пойдет-то? — Ничего. Мы как-нибудь вместе. Рябой сплюнул. — Да как хошь. Тебе возиться. Больно жалостливый, гляжу. — Он снова повернулся, намереваясь уйти. — Послушайте! Помогите хоть за околицу выбраться. А дальше мы сами. И учтите: если откажетесь, считайте, договора нет. — Вот пес шебутной! — сдавленно выругался рябой. — Нельзя нам с хворым вязаться, караульщики наблюдут. — А взвар ваш хвалёный?.. — Взвар? Оно, конечно… Ох, бычачье у тебя упорство. Ладно, — решился рябой. — Но лишь до плетня, а там… Ну, пойду сторожей угощать. Угощение затянулось на час. Павел Романович стал уже думать, что рябой по хмельному делу забыл об уговоре. Сам он быстро справился с путами на ногах. Но остался на месте — ждал. Наконец рябой воротился. — Давай, что ли, — сказал торопливо. — Вон уж, белизь над лесом высветилась… И в самом деле: далеко на востоке в небе появилась слабая, жемчужного отсвета, трепещущая полоска. Позади, у догорающего костра, вповалку спали стражники. Павел Романович поднялся, разминая ноги. Пальцев он почти что не чувствовал. Но рябой не смотрел на его упражнения — он подобрался к колоде и затаился, прижался к земле, похожий на крупного двуногого волка. Только собрался Дохтуров последовать за ним, как уловил в стороне, у костра, какое-то движение. Будто тень промелькнула. Но небольшая, для взрослого человека ростом мала. «Лель? Нет, тот будет пониже. Или ребенок? Но откуда здесь взяться ребенку?» Дохтуров отвернулся и осторожно направился вслед за рябым. …Пленники у колоды большею частью спали. Плохо спали, смятенно. Слышались вскрики, тревожное бормотание. Дышали тяжело, как в лихорадке. — Который? — спросил рябой. — Вот тот. Ротмистр сидел неподвижно, запрокинув голову. Вновь шевельнулось сомнение — жив ли? Рябой склонился над ним: — Дышит. Бери, что ли, вашбродь… да, а ножик-то возверни. Так будет верней… Он перерезал на ротмистре веревки. Потом ухватил Агранцева под мышки, Дохтуров взял за ноги. Голова ротмистра как-то ненатурально моталась на мускулистой шее. Потащили. Каждую секунду Дохтуров ждал, что раздастся вздорный голос жены инженера. Но та спала. Или не решилась вмешаться. «Неужели вот так и уйдем? В самом деле? Получается слишком просто. Роман, да-с, натуральный роман, в жизни так не бывает…» |