Онлайн книга «Библия улиток»
|
Я потрогал их и пошел прочь. Чутье привело меня к единственному жилому домику. В нем тоже не горел свет, но во дворе сидел на тощих коленках горбатый старикан и обнимал за шею фантастическую свинью – таких скелетов среди живущих на этой земле я еще не видел. Это и был, видимо, владелец свиньи Пегги, но мне не хотелось с ним разговаривать. Могу поклясться, что лет двадцать назад он прятал под крыльцом автомат и убивал каждого, кто купил у него свинку и уходил довольный с брыкающимся мешком. Готов поспорить, что стрелял он так же, как стреляли сегодня в меня – в спину. Иногда мне в голову приходят странные мысли, но я неплохо разбираюсь в людях, и если меня не тянет с кем-то общаться, значит, не надо. Старикан сам меня заметил. Он долго поднимался с колен, шаркал, хрумкал и шатался и в конце концов спросил: – Который час? – Около семи. – Добрались до нас, значит? Что ж… Хорошо, что добрались. Заливные луга, значит, будут… молочные реки, да? Я ушел молча. Накинул капюшон и медленно крался по задворкам, как преступник. Ночью мне приснилась свинья Пегги, восседавшая в «сайленте». За спиной у нее был раскрытый биокороб, и сайлент тянул кровь из ожиревшего свиного сердца. Сантана нашел меня на рассвете, пришел, закутанный в плед, и сел рядом. – Что ты делаешь? – Время убиваю, – сказал я, стоя по колено в мутной воде канализации. Мимо проплыла дохлая крыса, и я поднял сетку, чтобы она убралась прочь. – Если поставить сетку здесь и здесь, то остановится крупный мусор. А дальше по течению нужно поставить песчаный фильтр. Песка полно. Я принесу. Будет меньше мути. Сантана сел и закурил тонкую сигаретку. Дым поплыл в тонком белесом тумане и растворился полностью. Так он сидел с полчаса, а потом спрыгнул вниз и взялся за кусок ржавой сети. – Где крепить? – Там. Где битый кирпич. Серая вода обтекала нас со всех сторон. От свитера Сантаны повалил пар, моя короткая куртка покрылась слоем грязи. Канализация тащила с собой обрывки кожи и студенистое тухлое мясо, прозрачные пакеты и пластиковые бутылки. – Им придется очищать фильтры от крупного мусора и менять песок… Сантана ничего не сказал. Он работал, завернув рукава свитера валиками. Пальцы у него посинели. Я тоже уже не чувствовал рук, а повязка на боку промокла от чего-то жаркого и липкого. На бережок пришел доктор Миллер с колдовским шаром под мышкой. – Стикс! – провозгласил он. – Мертвое есть мертвое суть. – Ты фильтры будешь менять? – спросил я. – Мертвое есть мертвое. Я сжал зубы. Когда солнце перевалило за полдень, вода ниже наших сооружений стала посветлее. Песок все еще нагонял мути, но вскоре должен был стать неплохой преградой для частиц ила и тины. – Давай еще один. Сантана выпрямился. Он давно снял свитер и стоял мокрый, с впалым животом и весь в следах от заживших ожогов. Такое впечатление, что когда-то ему вскипятили кожу, и она пошла пузырями: на плечах, груди и боках. С кружкой наперевес приперся владелец свиньи Пегги, зачерпнул воды, попробовал и провозгласил: – Не молоко, малыши, совсем не молоко… – О чем это он? – спросил Сантана. – Видимо, он знает, чем занимались последние дети, – сухо сказал я. – А еще он псих. – Ничего не имею против истребления психов, – неожиданно сказал Сантана. – Они как раз и заслужили… Закончили мы к вечеру. Солнце катилось по небу желтой виноградиной. Хлюпая носом, Сантана полез на берег и закутался в плед. – Ты бы стал это пить? – спросил он, глядя на результат наших стараний. – Нет. – Я тоже. Но хоть что-то. Старикан привел на берег свинью, та погрузилась в воду и зачавкала, хватая ее обросшей длинной щетиной пастью. Черт бы все это побрал. Здорово было бы добраться сюда с «сайлентами». Пониже города появилась бы чистая полноводная река, вон там, на песчаном утесе, я бы высадил сосновый лес, стояли бы сейчас деревья с медовой хрупкой корой. По веткам мотались бы птицы, чуть дальше не помешало болотце с малахитовым покровом и ягодными россыпями. Мы бы насытили и перебрали почву, превратив ее в рыхлую плодородную пудру. Не было бы этих домиков-слепышей, белые стены затянуло бы виноградниками, а в палисадниках качались бы золотые шары… И «сайленты», бесшумные осторожные «сайленты», возились в долине в звенящем воздухе, налаживая ливневые стоки и отодвигая пустыню все дальше и дальше… (Создавай мир в молчании.) Никто из четверых не знал расписания поезда. Доктор Миллер, правда, добыл откуда-то старую странную карту и показал пальцем на следующий город восточнее Свежей Сирени. Где-то посередине, говорят, есть вода. Кто говорит? Магический шар доктора Миллера. – Здесь мы в поезд не залезем. Над станцией нет удобного козырька. – А если пойдем пешком? – Не знаю… – я был в смятении. Пить уже хотелось нестерпимо, а дождя не предвиделось. Маленькая кастрюлька с питьевой водой, которую здесь хранили как зеницу ока, уже почти опустела. Кашляющий полицай-людоед отобрал ее и унес куда-то, бормоча, что его обязанность – охранять жителей города. – Пойдем пешком, – наконец решился я. – Хоть какой-то шанс найти источник. Сантана кивнул, сворачивая плед в плотный комок и устраивая его на дне рюкзака. Я затянул шнурки на ботинках так, чтобы ни одна песчинка не могла попасть внутрь. Эти каменные песчинки – не шутки. Утром она забралась в твою обувь, а вечером ты выливаешь из ботинка пол-литра крови и воешь от боли. Доктор Миллер догнал нас за мостиком, под которым пенилась канализационная вода. – Возьми, – сказал он и протянул Сантане кожаную плоскую сумочку. – Это мои инструменты. Тебе пригодятся. И он заковылял назад, шатаясь и держась за перила мостика серой слабенькой рукой. Эти пустыни – совсем и не пустыни. Настоящая пустыня населена уймой разных тварей: змеями, пауками и скорпионами. В настоящей пустыне есть насекомые, растения и чьи-то норки. Может, они попадаются не так часто, как хотелось бы, но они есть. В пустынях меридиан нет ни черта. Они похожи на каменный стол, с которого забыли смахнуть крошки. Если присмотреться, то «крошки» – это почти микроскопические осколки камней. Солнце греет аккуратно, но все равно раскаляет пустыню до температуры предбанника ада. Мне проще – половина моих органов надежно защищена от перепадов температур, а вот Сантана уже через несколько часов выглядел так, будто подыскивал место для самоубийства. |