Онлайн книга «Маруся. Гумилева»
— Жалко я молоко Носову отдал. Маруся присела на подоконник и выпила всю воду залпом. — Есть люди, которые умеют поджигать предметы. — Бунин посмотрел на девушку. — Я так понимаю, ты не умеешь. Маруся вздохнула и развела руками, подтверждая догадку профессора. — Есть даже такие, которые умеют убивать взглядом. Маруся посмотрела на профессора так, что он улыбнулся. — Нет. Не умеешь. В животе забурлило. Желудок настоятельно требовал продолжения банкета. Видимо, несколько кусочков высушенной клетчатки только разбудили голод по-настоящему. Надо было поскорее выбираться отсюда… Профессор извлек из банки большой маринованный огурец, смыл с него плесень и протянул Марусе. Девушка вежливо отказалась, замычав и покрутив головой. Бунин пожал плечами, откусил от огурца четвертинку и задумался. Марусе показалось, что он так и уснул стоя с открытыми глазами; только челюсти продолжали двигаться. Пауза все длилась и длилась, а профессор все молчал и молчал, жевал и жевал… Для того чтобы уйти, надо было закончить разговор, а для того чтобы его закончить… — Да, кстати… — проснулся профессор. — А где он сейчас? — Кто он? — Предмет. — Я оставила его в своей комнате. — М-м-м… — Профессор откусил еще кусочек и постучал пальцем по оконному стеклу. — Принести? Это был отличный шанс слинять. — Надеюсь, ты понимаешь, что за Предметами ведется постоянная охота… — Понимаю… Охота? Бунин огорченно посмотрел на огурец, потом на дверь, свистнул и постучал ладонью по коленке. Из комнаты донесся звук скребущих по паркету когтей, и в ту же секунду на кухню ворвались собаки. — Много столетий, — Бунин разгрыз остаток огурца на куски и бросил собакам, — ведется война за право обладания… — Разве собакам можно огурцы? — А разве нет? Маруся не нашлась, что ответить. — На этой войне убивают, отнимают, травят, теряют, умирают… Ну и кто мне заплевал весь пол? Маруся ошеломленно смотрела на профессора, который наклонился к собакам и трепал их за ушами обеими руками. — Кто убивает? Кого убивают? — Те, кто охотится, тех, за кем охотятся. — И меня тоже? — Что? Убьют? — Убьют? — Может, и убьют. — И вы мне это вот так просто говорите? Бунин выпрямился и привычным жестом вытер руки о халат. — А как, по-твоему, я должен это говорить? — Ну, я же в опасности. — Ну да. — И я ребенок. — В некоторой степени… — И меня могут убить. — Несомненно. — И что мне делать? — Ну… Боюсь — ничего. Видишь ли… Предмет. Он может попасть в руки кому угодно. Может попасть в руки тирану, старушке, ребенку. Это как… Бунин взял со стола салфетку, наклонился, вытер с пола собачьи слюни и продолжил: — Как рок. Греков читала? — Каких греков? — Древних. — Угу. То есть Предмет — это типа судьба? — Типа она. Бабах! И Предмет у тебя. Вчера ты был обычным, а сегодня уже избранный. Избранный — значит, трагедия. Трагедия — значит, смерть. — Ничего это не значит. — Ну, в общем да. Это как повезет. Но обычно смерть. — Так. Послушайте. К примеру, я не хочу никакого рока и никакого Предмета. И избранности тоже не хочу. Я хочу домой. Бунин рассмеялся. — Ты все-таки не читала греков. — При чем тут греки?! — Идем… Бунин взял Марусю за мизинец и потянул за собой в комнату. — Вот все, — он указал на папку — что нам известно про Предметы. Маруся подошла к столу и посмотрела на папку. Ей показалось, нет, она была уверена в том, что вовсе не хочет читать какие-то материалы про Предметы. Как будто прочесть это означало бы, что она согласна со всей этой галиматьей, что она поверила и подписала контракт, вступила в непонятную игру, участвовать в которой ей совсем не хотелось. — Открой. Непонятно почему, но Маруся подчинилась, села в кресло и раскрыла папку. На первых страницах — подборка фотографий: лица людей с разноцветными глазами — один зеленый, второй голубой. Неприятное ощущение расползлось по всему телу, и это чувство можно было безошибочно идентифицировать как страх. Это было то самое, чего Маруся и боялась. Подтверждение. Еще не бесспорное, но уже достаточное, чтобы почувствовать себя причастной к чему-то опасному. Здесь были мужчины и женщины, старики и дети, серьезные, улыбающиеся, грустные, уставшие, напуганные. Маруся перелистывала страницы и всматривалась в лица… — Они умерли? — Не все… Но все в опасности. — Почему же они не избавляются от своих Предметов? — Отказаться от суперспособностей? Бунин достал еще одну папиросу и закурил. — А если человеку не нужны эти способности? Если, допустим, это обычный человек, нормальный. Живет себе — и вдруг получает дар проходить сквозь стены. Зачем ему это? — Хороший вопрос. — Бунин задумался. — Допустим, Предмет попадает к какому-то… пользуясь твоей терминологией, не совсем хорошему человеку. Или совсем нехорошему. Или к человеку, который не подозревает о том, что он нехороший, пока ему не выпадет шанс… А это — тот самый шанс. Скажем, ты обычный человек и вдруг понимаешь, что умеешь проходить сквозь стены. Ты можешь проникать в любые здания, брать, что захочешь, вмешиваться в жизнь других людей. — Это понятно. Я спрашивала про хорошего. Если способность появляется у хорошего человека, который никогда не использует свой шанс, чтобы совершить преступление или сделать подлость. — Почему же непременно подлость? Способности могут быть очень даже полезными. — А если это бесполезная способность. Допустим, человек — школьный учитель… — Ты правда считаешь учителей хорошими людьми? — На лице у профессора отразилось неподдельное удивление. — Я так не считаю. Ну, то есть не всегда. Но допустим. Допустим, это школьный учитель, и он — хороший человек. Добрый, честный… Профессор зевнул. — И что? — И ему выпадает способность поджигать взглядом. — И? — И плюс на него охотятся. — Ну, многие об этом не догадываются… |