Онлайн книга «Внук сотника»
|
– Будет вам! Развоевались! – Голос матери стал немного пободрее, видимо, Мишкин вид и голос ее слегка успокоили. – Ты бы лучше спасибо дядьке сказал за подарок. – Да, дядя Лавр, спасибо тебе, а как ты догадался? Я же тебе не показывал. – А когда вещи собирали, мне твоя самоделка и попалась, долго понять не мог, а потом Демка самострел натянуть попробовал и не смог. Вот тут-то я и понял, что ты задумывал. – Спасибо, дядя Лавр! – Мишаня, сынок, поедем домой. Что ж ты у чужих людей, как сирота? В ответ раздался властный голос пожилой женщины, тот самый, который объяснял то ли Юльке, то ли Людмиле секреты лечения. – Не дело говоришь, Медвяна! Не чужой он мне стал. Да и не был чужим. Я с вашей старостихой Беляной Веденеевной в родстве состою – наши матери за двоюродными братьями замужем были. А она же и вам родней приводится. – Прости, Нинея Всеславна, не знала я… «Медвяна… А Юльку Людмилой называла. Ну да, она же язычница, еще и ведунья. Интересно: мне пригрезилось, или она взаправду с Бабой-ягой знакома была? Вроде бы я где-то читал, что Яга – более древний персонаж, отголосок культа мертвых или что-то в этом роде. Ладно, ерунда это все, главное другое. Чего я хотел, того и добился: Немого приструнили, дед больше наезжать не будет. И самострел у меня теперь есть, все – как по нотам!» – И везти его пока рано, – продолжила Нинея, – слабый еще. Да ты, Медвяна, сама посмотри: поговорили немного, а он уже бледный – утомили парня. * * * Пришлось Мишке оставаться у бабки Нинеи. О том, в чьи руки он попал, Мишка начал догадываться, вспоминая о разговорах, невольно подслушанных во время кратких перерывов в беспамятстве. Правда, верилось в услышанное не очень-то, слишком уж все это напоминало бред. Но то одно событие, то другое раз за разом подтверждали правдоподобие услышанного. Старуха, несомненно, была мощнейшим экстрасенсом. Дело было даже не в том, что она погружала Мишку в сон лишь одним прикосновением руки к голове и ласковым приговором: «Спи, Мишаня, спи, сон – лучшее лекарство». Окончательно в мощи ее воздействия на себя Мишка убедился, когда Нинея попросила его рассказать о том, как он очутился один в лесу. Старуха села рядом с постелью, посмотрела на него ласково, но вместе с тем очень внимательно и, выслушав Мишкино: «Да глупость сделал – из дому сбежал», негромко сказала: – Ничего, Мишаня, ты рассказывай, рассказывай… И – все. Мишка как будто утонул в ее глазах. Слова сами полились, как вода, без наводящих вопросов, без уточнений. Ни утаить что-либо, ни нечаянно упустить какую-то деталь было совершенно невозможно. При этом Мишка был уверен, что ни в какое гипнотическое состояние не впадал и оставался в ясном сознании. Когда он закончил свой рассказ, то точно знал: рассказал все, добавить нечего. Вернее, добавить нечего к тому, что заинтересовало Нинею – эти моменты Мишка описывал очень подробно, хотя она ни разу ничем не дала понять, что одни события можно лишь упомянуть вскользь, а другие описать с упоминанием малейших мелочей, таких, которые в принципе в памяти и удержаться-то не могли. Собственно, заинтересовали Нинею два момента: найденные в лесу останки женщины, поклонявшейся Перуну, и Мишкино отношение к Юльке. Вот на второй-то теме Мишка чуть и не прокололся. Его сравнения отношения людей к императиву «Делай, что должен и будет то, что будет» ЗДЕСЬ и ТАМ уже готовы были сорваться с языка, но старуху, видимо, больше интересовали личные отношения между подростками, и мимо опасной темы удалось благополучно проскочить. – Ну что ж, Мишаня, выходит, что не слабость лося тебя спасла, а то, что ты уже падал, когда он копытом ударил, потому он и промахнулся. Если бы удержался ты тогда на ногах, мы бы сейчас с тобой не разговаривали. А на деда зла не держи, ему самому тогда хуже всех было, оттого и злился. – Я не на деда, я на Немого… – Ну а на него-то и вовсе зря! Если хозяин на тебя пса натравил, ты на кого злиться будешь? На пса или на хозяина? – Андрей не пес! – Человек умеет преданнее любого пса быть! Ты сам подумай: один на всем белом свете, увечный, бессловесный, никем не любимый. У него же и невесты не было из-за характера его мрачного. – А дед ему жизнь спас, а потом в своем доме пригрел… – И это – тоже, – согласилась Нинея. – Он ведь о тебе беспокоился, хотел искать идти. А Медвяну – матушку твою – он осторожно нес, чтоб больно не сделать, вспомни-ка. – И верно… А я ему рубаху порезал… – Ну, понял теперь, что зря старался? – Чего – старался? – Тебя за стол с мужами посадили, а ты испугался, что, когда в село вернетесь, снова на женскую половину отправят. Вот и решил показать всем, что уже не ребенок. – Да я и не думал об этом! – Думал, думал. Может, другими словами, может, другие причины находил, но думал. – Да нет же! Что я, дурак совсем? – Да, дурак! – Голос Нинеи посуровел. – Что есть мужчина, в первую голову? Защитник и кормилец! Кормильцем ты еще долго не станешь. А защищать тебе некого и не от кого. Вот ты и выдумал врага и решил от него матушку защищать. Все дети во взрослых играют, только ты лишку заигрался! – Не я один мать защищал! Дядька Лавр тоже… – А вот это – не твоего ума дело! Мал еще! Да и неизвестно, кого он больше защитил, а ну-ка – ты успел бы нож метнуть? «Бабка-то кругом права! Ну что, сэр, опять за пацаном не уследили? Как он вас подставил-то, а? А вообще-то, если честно, пацан здесь ни при чем, это меня все время тянет из образа выйти, надоело дитем быть, хоть вешайся.» – Ну и что надумал? – И правда: дурак я. – Значит, поумнел. – Баба Нинея, а ты и вправду Бабу-ягу знала? – А ты откуда про нее знаешь? – Да слышал, как ты Юльке рассказывала… – Ты мне, парень, не ври, меня обмануть трудно, ни у кого не выходит… давно уже не выходит. – Да я правда слышал, как ты… – Но ты про Ягу уже знал раньше. Так? – Так… – Откуда? – Слышал где-то… или читал, не помню. «Блин! Что я несу! Где ЗДЕСЬ об этом прочесть можно?» – Читал? Это где ж? У попа вашего, что ли? И что ж там написано? «Спасибо, бабуля! Этой версии и будем придерживаться. Считаем, что исследование по древнеславянской мифологии имеется в библиотеке отца Михаила». – Написано, что избушка у нее непростая была. Два выхода у нее: один – в мир живых, другой – в мир мертвых. Вернее, дверь-то одна, но избушка может поворачиваться и к миру живых, и к миру мертвых. И сама Баба-яга – наполовину живая, наполовину мертвая. И чтобы живому пройти в мир мертвых, надо притвориться мертвым. Потребовать, чтобы она тебя накормила, напоила, в баньке попарила, спать уложила. Ну вроде бы как ты – свой. Но есть и пить ничего нельзя, только притворяться, что ешь. Тогда она тебя за своего примет и через избушку пропустит. |