Онлайн книга «Внук сотника»
|
Но вот княгиня Ольга… Чего ей от Нинеи надо? Откуда они вообще друг друга знают? Может быть, Ольга рассчитывает в крайних обстоятельствах на помощь язычников? М-да, сэр, тут вам с ходу не разобраться, но мать права: около князей – около смерти». * * * Утром ни о каком продолжении цирковых выступлений, разумеется, не могло быть и речи – руководство, в полном составе, дрыхло «после вчерашнего». Деда и хозяина никифоровские работники растащили по постелям далеко за полночь и совершенно никакими, а Немого пришлось оставить там, где он и уснул в обнимку с опрокинутой лавкой. Что уж там ему представлялось в пьяных сновидениях, неизвестно, но отнять у него лавку не удалось, а тащить в постель вместе с мебелью, после недолгих размышлений, не стали. Рассчитывать на ясность сознания и здравость суждений вчерашних сотрапезников, по вполне понятным причинам, в ближайшее время не приходилось, и заявившийся с утра Своята, уяснив обстановку, лишь печально вздохнул и поплелся куда-то по своим делам. Кузька, оклемавшийся после падения с лошади, настаивал на повторной экскурсии в торговые ряды, поскольку первую пропустил, и Мишка уже было согласился, но тут его тормознули во дворе сыновья Никифора. – Слушай, Минька! Ну с оружием ты здорово управляешься, а на кулачках со мной не побоишься? Петька был почти больше чем на год старше, на голову выше ростом, и чувствовалось, что в уличных драках с городскими мальцами он поднаторел изрядно. Позорище, которое Мишка устроил двоюродным братьям в первый день, видимо, не давало ему покоя, да и прочие Мишкины «подвиги», служившие поводом как для постоянных обсуждений в семье, так и, само собой разумеется, родительских попреков, просто требовали каким-то образом удовлетворить уязвленное самолюбие подростка. – А может, как-нибудь обойдемся? – попытался решить дело миром Мишка. – Испугался? – Я у тебя в гостях, неприлично с хозяевами драться. – А мы – шутейно, вон там, за сарайчиком, никто и не увидит. – Если шутейно, то зачем же прятаться? – Боишься? Так и говори! Петька воинственно выпятил грудь и начал медленно надвигаться на Мишку. «Не отвяжется, придурок, самоутвердиться ему надо, понимаешь. Ну ладно, сам напросился» – Хорошо, бей! – Чего? – удивленно переспросил Петька. Начало драки, как водится, требовало определенного ритуала: каких-нибудь вызывающих слов, толчков, сложного набора из жестов и мимики. Некий обязательный комплекс, предшествующий поединку, который человечество, с некоторыми изменениями, передавало из поколения в поколение еще с тех времен, когда «венец творения» был стадным животным и членораздельно разговаривать не умел. Был, разумеется, такой ритуал и у городских мальчишек, просто так перейти в «боевое» состояние Петька не мог. Мишка намеренно сбивал его с привычной поведенческой колеи, обрекая на поражение еще до нанесения первого удара. – Бей, говорю, чего, как баба, языком треплешь? – Это я – баба? Да сам ты деревенщина лапотная! Петька, сам того, конечно, не подозревая, держался за ритуал мертвой хваткой. – Бей, или я ударю! – упорствовал Мишка. – Кто? Ты? Мозгляк, да я тебя… Бум. На ногах Петька устоял, но ориентировку в пространстве на некоторое время утратил. – Все или еще хочешь? – вежливо поинтересовался Мишка. – Нечестно! – вдруг заорал Пашка. – Нечестно, ты исподтишка… – Тебе тоже дать? – Мишка даже не стал разворачиваться в сторону второго двоюродного брата, лишь скосил на него глаза. Пашка на всякий случай отскочил немного назад, но не угомонился: – Все равно – нечестно! «Нет, без крепкой трепки не отстанут, дети, блин, что тут поделаешь? Петька вроде бы прочухался, ну-с: „Аве Цезарь! Моритури те салютант!“ Мишка повернулся к братьям спиной и сделал вид, что направляется к воротам. «Апостолы» с криком (а как же без крика?) кинулись на него оба одновременно. Мишка сделал короткий шаг в сторону, и Петька сам напоролся солнечным сплетением на выставленный Мишкин локоть. Мишка развернулся к младшему «апостолу»… Пашки – не было. Вернее, он был, но лежал на земле, а верхом на нем сидел непонятно откуда взявшийся Роська и уже нацеливался настучать Пашке по физиономии. – Роська, назад! «Да что же я ему, как Чифу, команду даю?» – Роська, перестань, мы – шутейно. Я ребятам приемы показывал. Слезай. – Холоп!!! – завизжал Пашка. – На хозяина руку поднял!!! Головой ответишь!!! Семен, Панкрат, кто-нибудь! Вяжите его!!! «Ох, блин! Роську же в бою взяли, он пожизненный холоп Никифора. За нападение на хозяина или кого-то из его семьи холопу – смерть! Что ж ты натворил, парень?» – А ну заткнись! – Мишка пнул орущего двоюродного брата ногой в бок. – Заткнись, я сказал! Пашка прекратил блажить, но было уже поздно – во двор выскочило двое холопов, и один из них был старшим никифоровским приказчиком Семеном. – Стоять! – Мишка постарался придать своему голосу как можно больше властности. – Стоять, никого не трогать! Не тут-то было! Для Семена он был всего лишь мальчишкой. Мало ли что родственник хозяина: приехал и уехал, а с Пашкой Семену дальше жить. – Панкрат! – скомандовал старший приказчик второму мужику. – Вяжи Роську! В погреб его, пока хозяин не решит. «Ну нет, я вам Роську так просто не отдам!» Мишка свистнул, вызывая из дома Кузьму с Демьяном, и, выхватив из ножен кинжал, встал между Роськой и Пан кратом. – Только сунься, козел, кишки выпущу! Панкрат нерешительно затоптался на месте, вопросительно оглянулся на Семена. – Михайла, ты того… – Семен явно находился в затруднении. – Ты не у себя дома! Там распоряжайся, а здесь… – Оглянись! – Мишка подбородком указал Семену за спину. На крыльце стояли Демка и Кузька, еще не разобравшись в происходящем, оба уже тянули, на всякий случай, из ножен кинжалы. – Семен, слыхал, как мы намедни троих упокоили? Тебе это надо? Роська за меня вступился, беру его грех на себя, так и доложишь Никифору Палычу, когда проспится. Понял меня? – Так это… – Семен еще раз оглянулся на стоящих на крыльце близнецов. – А не сбежит? – Беру все на себя! – Пашка, паскуда! – подал неожиданно голос скорчившийся на земле Петр. – Удавлю, как кутенка! Сам все подстроил, зараза, а теперь воешь! Сенька, пошел вон! Отцу ничего не говорить! Роська ни в чем не виноват. – Петр Никифорыч, нельзя не сказать, хозяин все равно все узнает. |