Онлайн книга «Богам – божье, людям – людское»
|
– Гр-р-р… – Бурей еще некоторое время покачался на задних лапах (иначе не скажешь!), нависая над столом, потом тяжело осел на скамью. – Дурень лысый… убить же мог… – А и убил бы! Пьяному умирать легко, не страшно. Наливай, умник волосатый… вот видишь, опять не промахнулся! – Чтоб тебя… – Согласен! – Сучок вознес чарку над столом. – Давай, Серафимушка! Чтоб меня! Два голоса – басовитый рык и хрипловатый тенор – старательно выводили слова песни на совершенно непривычный, даже какой-то неправильный, но берущий за душу мотив. Певцов совершенно не смущало, что они повторяют одно и то же в пятый или шестой (а может, и в десятый) раз. Первый-то раз звучал только один голос, а второй только подрыкивал, да и то не в лад. Но потом дело пошло. Сейчас уже никто не сбивался, и песня лилась свободно. Черный ворон, что ты вьешься Над моею головой? Ты добычи не дождешься, Черный ворон, я – не твой! – Душевно… – пробормотал Бурей. – Не по-нашему как-то, но душевно. – Михайла ребят своих учил, а я запомнил. И что за парень? Все у него через задницу, но получается, рубить-колотить… и даже хорошо бывает. Вот как сейчас. Что ты когти распускаешь Над моею головой? Иль добычу себе чаешь? — Черный ворон, я – не твой! – Да, хорошо… Знаешь, Кондраша, а ведь он меня убить должен. Пророчество такое. – Наплюй, Серафимушка. Михайла всякие пророчества на хрену вертел. Бабы болтают, что его никто заворожить не может. Ни Настена, ни Нинея… и попа он не боится. Веришь, мальчишка, сопляк, а бывает… как сказанет что-нибудь, как глянет, сам себя сопляком чувствуешь. Нездешний он какой-то… – Здешний он, Кондраш, здешний. Я сам видел, как его крестили. Прямо в купель напрудил, зараза мелкая. Родиться не успел, а уже все не как у людей… Так и дальше пошло-поехало. Завяжу смертельну рану Подаренным мне платком, А потом с тобою стану Говорить все об одном. – Кондраш, у тебя мечта есть? – Угу. Выкупиться и артель выкупить. Сам же знаешь. – Не, Кондраш, это не мечта, это работа, которую сделать надо, и сделать можно. А мечта… это вот так, что, может быть, и не сбудется никогда, а думать об этом все время хочется. – И у тебя такая мечта есть? – Угу. – А про что? Не, Серафим, если не хочешь, не говори… – Тебе можно, Кондраш… ты поймешь. Как ты про цветок-то… – Это не я, это регент. Я только повторил. – А я и повторить не смог бы… Только ты, Кондраш, как от себя рассказывал… Я видел. Чужие слова так не повторяют. Полети в мою сторонку, Скажи маменьке моей, Ты скажи моей любезной, Чтоб не ждали впредь вестей. – Вот о любезной-то я и мечтаю, Кондраша. – А я думал… об ребеночке… – Ребеночек, Кондраш, само собой… только без любезной… пробовал я уже, ничего путного не выходит… |