Онлайн книга «Богам – божье, людям – людское»
|
– Гы-гы-гы! – оценил юмор ситуации Бурей. – А ты говорил… ох! – Бурей приложил ладонь к ушибленной голове – А ты говорил, что девки за десяток верст не бегают! – Но Михайлу-то видели! – внес долю здравомыслия в разговор Аристарх. – А скажи-ка, девонька, кто тебя надоумил самой сюда идти? – Боярыня Листвяна… Ой! – Васька испуганно зажала себе обеими руками рот. – Что?!! – Мишка и сам не заметил, как у него вырвалось это восклицание. – Какая боярыня?!! – одновременно с Мишкой возопил дед. Все, не сговариваясь, перевели взгляды с Васьки на свекольно покрасневшего Корнея. – Ты… Ты чего несешь, дура?!! – Корней бешено выпучил глаза. – Да я тебя… Он схватился за рукоять меча и грозно двинулся на Ваську, та пискнула и спряталась за Мишкиной спиной. – Гы-гы-гы! – Бурей аж колыхался от смеха всей своей несуразной тушей. – Боярыня! Гы-гы-гы! Старый конь борозды не испортит! – Хе-хе-хе! Седина в бороду – бес в ребро! – начал было вторить обозному старшине Аристарх, но, взглянув на Корнея, осекся. Сотник, еще больше покраснев (хотя куда уж больше?), растерянно топтался на месте, не зная, как себя вести, – ну не рубить же в самом деле глупую девчонку? Дед в глупом положении, над ним смеются, а сам он смущен и растерян, ничего подобного Мишка никогда не видел и даже не предполагал когда-нибудь увидеть. Обернувшись, он ухватил Ваську за ухо, вытащил ее из-за своей спины и, сам не замечая, что копирует тон и голос сотника, рявкнул: – А ну, говори, от кого про боярыню слыхала? – Ой, я не хотела… Михайла Фрол… – Говори! – снова прикрикнул Мишка. – От девок… на кухне… – Что болтали? – Что, если мальчик будет… – Ну! Дальше! – То боярин зимой… – Ноги у Васьки начали подкашиваться, и Мишка, отпустив ухо, подхватил ее под мышки. – Гы-гы-гы! – Бурей от хохота начал приседать, одной рукой держась за голову, другой пытаясь ухватиться за плечо Аристарха. – Корней, я сватом буду! – Запорю!!! – завопил, срываясь на визг, дед. – Языки вырву!!! Суки!!! Б…ди!!! Васька закатила глаза и обвисла в Мишкиных руках мешком, Юлька и Матвей стояли, разинув рты, а из дверей лазарета высунулась недоуменная физиономия Роськи. Бурей все-таки шлепнулся задом на землю и, обхватив голову обеими руками, трясся от хохота. Лицо у деда побагровело, глаза налились кровью, на лбу вздулись жилы. Надо было принимать срочные меры, и Мишка заорал что было мочи: – Васька помирает!!! Василиса действительно висела у него на руках, как тряпка. Все, кроме сидящего на земле Бурея, кинулись к девчонке, Мишка спихнул ее на руки Матвею и, ухватив Юльку за косу, прошипел ей в ухо: – Деда сейчас удар хватит, отвлеки как-нибудь. Чего не отнять было у Юльки, так это мгновенной реакции и находчивости. – Мотька, забирай ее! – скомандовала лекарка своему помощнику и, повернувшись к деду, заголосила, уперев руки в бока: – Вы что, с ума все посходили?! Девку только вчера чуть не с того света вытащили! Добить ее хотите? – А? – Дед, окончательно растерявшись, даже не обратил внимания на то, что текст, адресованный вроде бы всем, выкрикивается в лицо ему персонально. – Чего? – На девку! С мечом! – Юлька обличающе указала на дедову руку, все еще сжимающую рукоять оружия, и перешла уж и совсем на скандальный вопль взбеленившейся бабы: – Воевода!!! С кем воевать собрался?!! Ростом едва по грудь сотнику, Юлька поперла на Корнея, как теща на непутевого зятя, явившегося домой поддатым. – Ты чего, очумела? – пробормотал дед, невольно делая шаг назад и отдергивая руку от рукояти меча. – Это вы все тут очумели со своими железками! – продолжала напирать Юлька, выпятив вперед скорее воображаемый чем имеющийся в наличии бюст. – Постыдились бы! Из-за бабьей трепотни за оружие хвататься! Подумаешь, девки на кухне сплетничают! Я тебе еще и не такое сейчас расскажу, так ты что, лазарет на щит брать будешь? Давай, поднимай сотню в седло! – Да погоди ты, Настена… тьфу, Юлька… «Есть! Ну артистка, ну талант!» Действительно, Юлькин метод подействовал – багровость с лица деда начала постепенно сходить. Словно по заказу, из дверей лазарета высунулся Матвей с выпученными глазами и заорал: – Юлька, скорей! Ей совсем худо! Получилось у Матвея не очень натурально, артистизма ему явно не хватало, но публика была не в том состоянии, чтобы это заметить. – Помрет, на вас на всех грех будет! – выдала Юлька последний «залп» и скрылась за дверью лазарета. Аристарх сунулся было следом, но дверь распахнулась сама, и из нее прямо на старосту вылетел Роська, похоже, выставленный на улицу пинком под зад. Вслед ошарашенному Роське донесся грозный голос Матвея: – Нельзя, снаружи ждите! – Едрена-матрена… – Дед обвел присутствующих взглядом, в котором растерянность начала снова сменяться злостью. «Ну, сэр, готовьтесь. Сейчас их сиятельство будет стравливать давление руганью, и конечно же главным виноватым будете вы». Однако на этот раз Мишка ошибся: сотник остановил свое внимание на все еще сидящем на земле Бурее: – Ты чего тут расселся, бугай? Из-за тебя все! – Мм? – удивился обозный старшина. – Чего мычишь?! Кто орал, что убогую обидели? – Дык… кто ж знал? – Бурей с кряхтеньем начал подниматься с земли. – Опять же дозорный… – Что, дозорный?! Он человека ночью видел, но не говорил же, что Михайлу! – Ну, не знаю… гонец от Лехи к тебе прискакал, все и подумали… – Не «все подумали», а ты подумал! – Ты, Корней, говори, да не заговаривайся! – вступился за обозного старшину Аристарх. – Про то, что ночью у лаза через тын человека видели, тебе дозорный сказал, про то, что с утра девки на месте не оказалось, ты сам узнал, а Бурей тебе передал только то, что бабы у колодца трепали. И то не сам по себе, а когда ты сказал, что тебя в крепость зовут. – Ага! Я тебе так и сказал: «Если…» – Бурей с кряхтеньем поднялся с земли и продолжил: – «Если бабы правы, то, наверно, Алексей тебя из-за девки вызывает». Так я тебе сказал? Так! А ты сказал, что сопляку надобно мозги вправить. Вот я и подумал… Что подумал Бурей, осталось неизвестным – дед, набрав в грудь воздуха, заорал в полный голос: – Орясина!!! Облом неприбранный!!! У тебя место-то, которым думают, есть?! Оглоблю тебе в зад, чтоб не чесал, где не надо! Думал он, осел иерихонский! Боров драный, поперек и наискось с левой стороны, в дух, в нюх, в потроха, в… |