Онлайн книга «Богам – божье, людям – людское»
|
– Кондратий ногу сломал, Парфен убит… – Мишка напрягал голос, чтобы слышно было всем, – ну и с кем теперь разговаривать? – А давай со мной! – Дорофей приосанился и расправил усы. – Я на погосте хозяин не из последних… не боярин, конечно, но и… В общем, прислушиваются ко мне, даже и Федор Алексеич, бывает. «Очень показательный момент, сэр Майкл. Обратите внимание: он себя не воином называет, а хозяином, и это в такой-то обстановке! В Отишии, кстати сказать, он себя тоже не воином, а хозяином-куркулем показал. И намекает на уважение к себе именно как к хозяину. Очень красноречивая оговорка, недаром лорд Корней погостных за воинов не держит». – Ну, что ж, на бесптичье и ж. а соловей. Кто-то из отроков хихикнул, и Мишка с трудом удержался, чтобы зло не глянуть в его сторону. Дорофей не обиделся, даже слегка улыбнулся и кивнул: – Так что ж случилось-то, Мих… господин сотник? Меж своими-то… – Младший урядник Никита! – гаркнул Мишка. – Доложить о происшествии! – Воровство, господин сотник! – Никита, видимо, машинально, утерся и замолк, удивленно глядя на вымазанную кровью ладонь. Марк не стал дожидаться продолжения доклада, а дернув за волосы, опрокинул Клеща на спину и выдернул из-под его кольчуги сверток какой-то яркой ткани. – Вот! – Отрок поднял ткань над головой. – Украл, а когда Никита его остановить хотел, кровь ему пустил! – Вот скотина! – с чувством прокомментировал Дорофей. – Ну, мы тебя поучим, пожалеешь, что на белый свет родился… – Нет! – перебил Дорофея Мишка. – Он кровь моего человека пролил! Требую выдать мне его головой! [37] По толпе погостных ратников пошло недовольное бурчание, понятно было, что отлупить Семку Клеща за воровство были бы рады все, возможно, многие готовы были отдать его и на казнь, но не мальчишкам же! Дорофей несколько секунд прислушивался к общему говору, а потом сплюнул и махнул рукой: – А! Забирай! Дерьмо свинячье, вечно через него какое-нибудь паскудство случается. Не жалко, забирай! – А ты кто такой, чтобы решать? – тут же отозвались из толпы. Дорофей сразу не нашелся, что ответить, и Мишка пришел ему на помощь, негромко подсказав: – Утром воевода придет и спросит… Реакция Дорофея была мгновенной: – А вы подумайте, честные мужи! Утром воевода Корней придет, узнает, что мы укрываем вора, пролившего кровь его человека, и что тогда будет? Сколько мы еще из-за этого поганца дерьмо хлебать должны? Снова, вместо ответа, неразборчивый говор, и снова Мишка негромко подсказал Дорофею: – Спроси: кто против выдачи? – Ну, кто против того, чтобы Клеща головой выдать? – снова заорал Дорофей. – Подай-ка голос! – Да все против! – тут же отозвался кто-то из заднего ряда. – Где это видано, чтобы… Защитную речь прервал звук оплеухи и комментарий: – Поговори у меня еще за всех, угребище! – Нету против! – объявил Дорофей. – Все согласны! Снова неразборчивый говор, но сквозь него прорвались отдельные голоса: – А и правильно! – Ну! Сколько еще терпеть эту паскуду? – Верно! Вот, к примеру, в прошлом году… Продолжения дискуссии Мишка ждать не стал: – Урядник Степан! – Здесь, господин сотник! – В кнуты его! – Мишка указал на Семку Клеща. – Не жалеть! Может быть, на Княжьем погосте и слышали о том, как ратнинцы умеют управляться с кнутами, может быть, даже знали о вплетенных в кончики кнутов железных жалах, но в деле, скорее всего, этого оружия не видали. Когда от корчащегося на земле и по-свинячьи визжащего Семки Клеща в погостных ратников полетели, вперемешку с кровавыми брызгами, обломки кольчужных колец, мужики дружно перекосились рожами и попятились. Долго Клещу мучиться не довелось – пять жал, попеременно бьющих в него со скоростью пистолетной пули, быстро сделали свое дело. Визг перешел в хрип, тело несколько раз дернулось и замерло, не реагируя на удары. Слово «хватит» произнес почему-то не Степан, а его подчиненный – младший урядник второго десятка Федор. Сам же Степан, глядя на Мишку совершенно дурными глазами, невпопад пробормотал заплетающимся языком: – Рад стараться, господин сотник. «Неадекватен. Впрочем, и неудивительно – он еще там, в складе, истерил, а теперь-то… надо его чем-нибудь с градусами напоить, и пусть спать отправляется. Попортила мне Настена ребят, из добрых побуждений, но попортила…» Мишка сидел в горнице боярской усадьбы – в той самой, в которой в апреле боярин Федор принимал Корнея с внуком по пути из Турова. Сидел за столом, на месте хозяина и, пользуясь тем, что его никто не видит, разминал левую руку. «Ох и отзовутся вам, сэр, эти травмы годков через тридцать, намаетесь… если доживете». Горница была изрядно загажена незваными гостями, а стол являл собой немое свидетельство долгой, обильной, но плохо организованной пьянки. Три девки, которых отроки обнаружили в доме – запуганные, избитые и не по разу изнасилованные ляхами, – явно не относились к числу боярской прислуги и нормально обеспечить смену блюд, напитков и приличный вид стола не могли, а может, и не до того было. Требовать с них чего-то еще было бы сущим садизмом, поэтому порядок в горнице на скорую руку пришлось наводить отрокам. Антон, с лицом в запекшейся крови и распухшими губами, сунулся было помогать, но Мишка пожалел его и отпустил отдыхать. Для услуг были оставлены два брата-близнеца из десятка Якова, Елисей и Елизар, кудрявые, золотоволосые юнцы, прямо-таки неприлично-ангельской внешности, которую не портили даже признаки периода полового созревания – на задуманный Мишкой спектакль должна была работать любая мелочь, даже внешность отроков. Мишка в очередной раз нетерпеливо глянул на дверь – гонец к деду был уже отправлен, и времени для проведения «мероприятия» оставалось мало. Словно отзываясь на его нетерпение, дверь отворилась, и в горницу просунулся то ли Елисей, то ли Елизар (различать их умели, наверно, только родители). – Господин сотник, привели! – Зайди-ка! – Мишка подождал, когда отрок затворит за собой дверь, и спросил: – Сколько? – Трое, один из Хуторов, еще двое из лесных селищ… Ну и этот тоже. Мишка кивнул. «Этот тоже» был погостным писарем, которого ратник Дорофей поименовал изящным прозванием Буська Грызло. – Так, слушай внимательно. Узнай имена всех троих и названия их селищ. Пригласишь войти с честью: поклонишься и пропустишь впереди себя. |