Книга Последний хранитель, страница 64 – Йон Колфер

Холли перехватила пульт управления летающей тележкой.

— Не переменишь, — сказала она. — Мы слишком далеко зашли, чтобы вернуться домой ни с чем.

— Ладно, — ответил Фоули. — Это я просто так сказал.

Взгляд Холли был решительным, не допускающим возражений. Это выражение практически не сходило с ее лица все последние полгода, с того времени, как она возвратилась домой после чрезвычайного происшествия у Врат берсерков. Тогда она первым делом отправилась в Полицейское управление на поиски Фоули.

— У меня послание для тебя от Артемиса, — произнесла она, как только ей удалось вырваться из крепких объятий Фоули.

— Правда? И что же он сказал?

— Он сказал что-то о хризалиде. Что ты можешь подключить ее.

Эти слова потрясли кентавра. Он подбежал к двери и быстро ее запер. Фоули заметно нервничал, и Холли поняла, что слова Артемиса означают для кентавра что-то очень важное.

— Что за хризалида, Фоули? И почему она так интересует Артемиса?

Фоули взял Холли за плечи и сказал, усаживая ее в лабораторное кресло:

— Интересовала. Наш друг мертв, Холли. Может быть, оставим его в покое?

Холли оттолкнула Фоули и вскочила на ноги.

— Оставить его в покое? Артемис не позволил мне отправиться в ад. Он не позволил Батлеру отправиться в Лондон. Он не дал погибнуть всему Хэвену во время мятежа гоблинов. Хватит? А теперь рассказывай, что такое хризалида.

Когда Фоули рассказал, Холли стала понятна в общих чертах идея Артемиса, но все же информации пока было недостаточно.

— Было что-то еще? — спросил кентавр. — Артемис сказал или сделал еще что-нибудь?

— Нет, — печально покачала головой Холли. — Он выглядел слегка сентиментальным, что необычно для него, но это можно понять. И еще он просил, чтобы я поцеловала тебя.

Она поднялась на цыпочки и поцеловала кентавра в лоб.

— Вот именно так поцеловала.

Фоули был потрясен и подавлен, но закашлялся, постаравшись скрыть свои чувства.

— Он сказал «Поцелуй Фоули». Именно так он сказал?

— Нет, — ответила Холли, подумав. — Он поцеловал меня и сказал «Передай это ему от меня».

Кентавр усмехнулся, затем фыркнул, затем закружил Холли по лаборатории.

— Нам нужно изучить твой лоб под электронным микроскопом, — сказал он.

Пока они шли к Вратам берсерков, Холли объяснила Батлеру их интерпретацию плана Артемиса. Фоули ускакал вперед, бормоча под нос какие-то вычисления и следя за тем, чтобы не попасться на глаза случайным людям, если тем вдруг вздумалось подняться в такую рань.

— Хризалида — это то, что Опал использовала для выращивания своего клона. Она возвратилась к Фоули, который должен был уничтожить ее.

— И, разумеется, не уничтожил, — догадался Батлер.

— Нет. Артемис узнал об этом, роясь в архивных записях ПП.

— Значит, Артемис хочет, чтобы Фоули вырастил клон? Но даже такому простому солдату, как я, известно, что для этого требуется ДНК.

Холли постучала себя по лбу.

— Поэтому он и поцеловал меня. В слюне Артемиса осталось достаточно ДНК, чтобы Фоули смог вырастить с ее помощью целую армию клонов, и все они прошли любую проверку в аэропорту.

— Гений, он и есть гений, — вздохнул Батлер, а затем нахмурился. — Но ведь клоны — очень хилые создания. Помнишь Нопаль? Она все время на ладан дышала.

Фоули остановился на краю кратера и приступил к любимому занятию — всем все объяснять.

— Да, клоны хилые, потому что у них нет души. Вот здесь вступает в дело магия. Когда был закрыт первый замок на Вратах берсерков, души всех эльфов, находившихся внутри магического круга, освободились от своих тел, но Артемис был преимущественно человеком, а не эльфом, и потому большая часть его сущности осталась в этой реальности, хотя его физическое тело погибло. Душа Артемиса сейчас должна быть свободно парящим, эктоплазменным, эфирным организмом.

Батлер едва не споткнулся о собственную ногу.

— Ты хочешь сказать, что Артемис — призрак? — обернулся он к Холли, ожидая от нее прямого ответа. — Он действительно сказал, что Артемис — призрак?

— Берсерки были призраками целых десять тысяч лет, — ответила Холли, направляя тележку вниз по склону. — Так работает заклятие. Если они продержались столько времени, возможно, что Артемис уж как-нибудь сохранился за какие-то шесть месяцев.

— Возможно? — сказал Батлер. — И только-то?

Фоули указал на точку возле башни.

— Возможно — это оптимистично сказано. Я бы предпочел сказать «маловероятно».

Холли отстегнула замки контейнера-холодильника, укрепленного на тележке.

— Хорошо, поладим на том, что достигать маловероятного — визитная карточка Артемиса Фаула, — произнесла она.

Батлер поднял тяжелую крышку контейнера, и у него перехватило дыхание от того, что он увидел внутри — несмотря на то, что телохранитель ожидал увидеть именно это. В контейнере, внутри прозрачного кокона, лежал клон Артемиса — легкий пластик кокона колыхался от его дыхания.

— Артемис, — ахнул Батлер. — Это он, точь-в-точь.

— Мне пришлось поколдовать с теплицей, — заметил Фоули, отключая клон от систем жизнеобеспечения. — И у меня не было доступа в собственную лабораторию, поэтому у клона на левой ноге получилось шесть пальцев. Но, согласись, неплохо вышло для клона, выращенного, можно сказать, в подворотне. Никогда не думал, что признаю это, но Опал Кобой создала великолепную технологию.

— Ему… ему сейчас пятнадцать, верно?

Фоули нырнул в переплетение питательных трубок, чтобы скрыть свое лицо.

— Если честно, то временные настройки оказались слегка неточными, так что клон получился слегка постарше. Но не волнуйся, я подверг его полной обработке — подтянул кожу, зачистил суставы, сделал инъекции костного мозга. Даже мозги ему смазал. Клянусь, его родная мать не сможет найти ни единого отличия.

Он потер ладони и сменил тему.

— Теперь за работу. Покажите мне место, где умер Артемис.

— Вот здесь, — указала Холли, — рядом с…

Слово «башней» она не договорила, у нее перехватило горло, когда она увидела сказочные розы, выросшие на толстых сгибающихся стеблях точно на том месте, где упал мертвый Артемис.

Розы выросли там, где их никто не сажал, и выстроились в форме идеально точной спирали у подножия круглой башни.

Их необычные глянцевые оранжевые лепестки были видны с других участков, и Джульетте было поручено следить за тем, чтобы никто из фермеров не посмел даже притронуться хотя бы к одному стеблю.

Из-за распространившихся в последнее время слухов о «маленьком народце» работавшие на делянках фермеры назвали эти цветки «эльфийскими розами», сами не подозревая, насколько точно это название.