Онлайн книга «Кардонийская петля»
|
– Тогда какое тебе дело до моей перевязи, эрсиец? – Ты – наёмник, – хмуро заметил Сантеро. – Такой же, как твои дружки. – Эрси – наш союзник. – А мы – союзники приотского золота, – хмыкнул менсалиец. – В чём разница? – Но… – Не нужно затевать спор, – остановил Адама Аксель. – У нас мало времени, так что займёмся главным. Допрос единственного уцелевшего менсалийца проводили в домике охраны, среди стен со следами пулевых отверстий, перевёрнутой мебели и луж спёкшейся крови. На этом настоял Сантеро, хотел показать наёмнику, что его преступление не нуждается в дополнительных доказательствах, придавить хотел психологически, но не получилось: менсалийцы в принципе легко относились к смерти, а уж к чужой – тем более. А может, нахальное поведение наёмника объяснялось его положением: кирасиры уверяли, что именно этот менсалиец был главным и до последнего командовал подчинёнными. – На тебе ушерская форма. – Да ты что?! – изумился менсалиец. – Извини, брат-наёмник, я в таких мелочах не разбираюсь: что выдали, то и надел. – А ещё при вас были ушерское оружие и взрывчатка, – прищурился Крачин. – Я от кого-то слышал, что на Приоте нет заводов, – рассмеялся менсалиец. – Тут живут пастухи и пахари, землеройки, одним словом. – А на ящиках со взрывчаткой стоит маркировка ушерской армии, – заметил Адам. – Меня интересует содержимое ящиков, а не то, что на них написано. – Сколько ещё ты собираешься валять дурака? – Пока вы не предложите договориться, – тут же ответил менсалиец. – С тобой?! – удивлённый Сантеро хлопнул себя по бёдрам. И посмотрел на друзей, приглашая присоединиться к веселью. Однако те смотрели на менсалийца так, словно давно ждали прозвучавшего предложения. И если от Карла Хачина, командира приданных отряду сапёров, Адам мог ожидать чего угодно, то поведение Акселя стало для Сантеро неожиданностью. – Договориться? – вопрос адресовался Крачину. Аксель понял и объяснил: – Это самый лёгкий способ закончить разговор. – И повернулся к пленнику: – Жизнь и свобода, я полагаю? – Нет, хня, деньги и красивая девка, – съязвил менсалиец. – Разумеется, ты угадал. Не зря же тебя сделали офицером. – Моего слова достаточно? Пленник внимательно посмотрел на торчащую из кобуры рукоять, судя по всему, он давно понял, что прячется там незаурядное оружие, и негромко уточнил: – Ты ведь бамбальеро? – Да, – подтвердил Крачин. – Тогда достаточно. – Я слушаю. Менсалиец внимательно оглядел Хачина и Сантеро, прищурился, словно принимая окончательное решение, кивнул и вновь обратился к Акселю: – Меня зовут Фико, должность не важна. Важно то, что я и мои ребята обучали местных придурков сапёрному ремеслу. Несколько дней назад нам предложили дополнительную работу за отличные деньги, и мы согласились. – Вы должны были взорвать мост? – подал голос Адам. А вот Крачин, услышавший в тоне Фико намёк на нечто большее, встал со скрипнувшего стула, подошёл к письменному столу и принялся рыться в бумагах. – Ищешь расписание? – Вопрос Сантеро менсалиец проигнорировал. – Да. – Убинурский скорый. – Пассажирский? – ахнул Адам. – Вы, сволочи, подрядились взорвать пассажирский поезд? – А вы зачем сюда приехали? – издевательски осведомился Фико. – В ближайшие три часа других эшелонов не будет. – Мы должны были… – Караул! – рявкнул Крачин, и в комнату вошли два кирасира. – Уведите пленного. Менсалиец широко улыбнулся, отвесил шутовской полупоклон и, насвистывая, исчез за дверью. А Аксель жестко посмотрел на Хачина: – Мы грузили взрывчатку с приотской маркировкой. – Это диверсионная акция, дружище, – пожал плечами тот. – А насчёт пассажирского я ничего не знаю. Мне приказано взорвать мост. – Вместе с эшелоном. – С военным эшелоном, – уточнил Хачин. – Убинурский скорый пойдет в семь. – Аксель бросил на стол книжечку расписания. На её обложке отчётливо отпечаталась половина следа менсалийского сапога. Красным отпечаталась, и отнюдь не соком кленовки. – Из нас хотели сделать преступников? Сапёр поджал губы, выдержал взгляд Крачина и спокойно произнёс: – Аксель, я больше ничего не скажу. Но я вижу, что обстоятельства изменились, поэтому приму любое твоё решение. И ни на чём не буду настаивать. Поднялся и вышел. – Дерьмо! – выдохнул Адам. Он догадался. – В поезде едет кто-то важный, – угрюмо произнес Аксель. – Важный настолько, что его хотят убить и те, и другие. И ещё настолько, что и те, и другие плевать хотели на пассажиров. – Я не могу поверить, – вздохнул Сантеро. – Не могу. – Приотцы прислали менсалийцев, ушерцы хотели отправить только эрсийцев, – жёстко продолжил Крачин. – Подбор исполнителей говорит сам за себя, дружище: здесь готовилось преступление. – И что мы будем делать? – Для начала обо всём забудем. – Что?! – Сантеро яростно посмотрел на друга. – Забудем? Эти люди… Они хотели… Они… – В первую очередь они обладают огромной властью, поэтому хватит хлюпать капсюлем, – угрюмо произнёс Аксель. – Возможно, Хачин знает или догадывается, кто это, но будет держать язык за зубами, и я Карла понимаю. Все, что мы можем, – спасти пассажиров. Скажем, что вступили в бой и поэтому не смогли взорвать мост вовремя. – А Хачин? – Я поговорю с Карлом. – Если ты в нём уверен… – Тревога! * * * Можно ли представить себе хоть что-нибудь более идиотское? Наверное, да, однако Ян Хильдер не обладал настолько развитой фантазией. С другой стороны, это война, необходимо быть готовым к любой ситуации, даже идиотской, и позже Ян признавался себе, что виноват: имело смысл выслать вперёд дозорных, посмотреть, что к чему, но кто, Пустота вас раздери, кто мог предполагать такое? И когда… Впрочем, обо всём по порядку. – Волосатики! Нет, ещё раньше. Вот они поднимают клубы пыли, похожие на придавленные к земле облака. Мчатся по грунтовой дороге, торопятся, потому что осталась последняя лига, времени чуть, и Хильдер сказал, что, если не успеют, лишит эскадрон увольнительных на неделю. Стимул Ян выбрал правильный: водители прибавили так, словно каждому «Доннеру» приделали дополнительный кузель. Гонку, разумеется, не устраивали, но скорость набрали знатную. На холм, что закрывал вид на мост, вылетели азартно, лихой кавалерийской вольницей, а не тяжёлым броневым клином, и вот тогда-то прозвучало: |