Книга Ночной шторм, страница 26 – Юхан Теорин

— Я попробую с ним поговорить. Может, он поймет. Извинения тут не помогут.

— Мне не за что извиняться, — заметила Тильда. — Это не я ошиблась в имени. Коллега дал мне листок с неверной отметкой.

— Да? Но о смерти родственников людям нельзя сообщать по телефону. Нам всем придется нести ответственность, если выяснится, что это правило было нарушено.

— Понятно.

Они выехали из Марнэса и поехали на юг по направлению к Олуддену. Дорога была абсолютно пустой.

— Я много думал о том, чтобы приобрести дом на острове, — сказал Хольмблад, обводя взглядом пляж. — Здесь, на восточном побережье.

— Вот как?

— Здесь очень красиво.

— Да, — согласилась Тильда. — Семья моего отца родом отсюда.

— Поэтому ты сюда вернулась?

— Это было одной из причин. Работа меня тоже устраивала.

— Работа? Работа только начинается.

Через пару минут они увидели указатель на Олудден и свернули.

С дороги хорошо были видны маяки. И даже днем было видно красное мигание на фоне серых облаков.

Хольмблад подъехал к дому и заглушил мотор.

— Помни, что тебе не нужно ничего говорить.

Тильда кивнула. Как всегда, самые молодые должны молчать. Точно так же было у нее дома за обеденным столом, когда говорить должны были только старшие, а младшие — слушать.

«В свете дня хутор гораздо уютнее, — подумала Тильда, — но все равно он слишком большой, чтобы чувствовать себя здесь комфортно».

Хольмблад постучал в стеклянное окно, и через пару минут дверь открылась.

— Добрый день, — сказал комиссар. — Вот и мы.

Лицо Йоакима было осунувшимся. В свои тридцать четыре года он выглядел на все пятьдесят. Усталый взгляд, темные круги под глазами. Он кивнул Хольмбладу и, даже не взглянув на Тильду, сказал:

— Входите.

Вестин исчез в темноте, и они пошли за ним. В доме было чисто и убрано, но все равно у Тильды возникало ощущение полной заброшенности.

— Кофе? — предложил Вестин.

— Спасибо, не откажемся, — сказала Тильда.

— Вы одни дома? Только вы и дети? — спросил Хольмблад. — Никаких родственников?

— Моя мать нас навещала. Но она вернулась в Стокгольм.

Возникла пауза. Хольмблад поправил форму.

— Мы хотим сказать, что сожалеем… Такие вещи не должны происходить. Мы нарушили правила сообщения о смерти…

— Я согласен, — кивнул Вестин.

— Как я сказал, мы сожалеем…

— Я думал, что это моя дочь, — прервав комиссара, сказал Вестин.

— Простите?

— Я считал, что утонула моя дочь. Я так думал несколько часов поездки от Стокгольма до Эланда. И единственным утешением для меня была вера, что моя жена ждет меня, ведь я был уверен, что ей еще хуже, чем мне. Тогда я хотя бы мог утешать ее всю оставшуюся жизнь. — Йоаким Вестин сделал паузу и шепотом добавил: — По крайней мере, мы были бы друг у друга.

Он замолчал, устремив взор в окно.

— Как я сказал, мы сожалеем, — произнес Хольмблад. — Но что сделано, то сделано. Теперь мы можем только не допустить повторения этой ужасной ошибки.

Вестин не слушал. Он разглядывал свои руки. Но когда Хольмблад закончил, спросил:

— Как идет расследование?

— Расследование? — повторил комиссар.

— Полицейское расследование гибели моей жены?

— Полицейские расследования ведутся, только если есть признаки насильственной смерти. В данном случае таковых не обнаружилось.

Вестин поднял глаза:

— Так то, что случилось, — обычное дело?

— Конечно нет, но…

Вестин набрал воздуха и сказал:

— Моя жена попрощалась со мной утром. Потом она помыла окна, пообедала и пошла на пляж. Вышла на дамбу и бросилась в ледяную воду. Разве это нормально?

— Никто не говорит, что это было самоубийство, — сказал Хольмблад. — Но ничто не говорит об убийстве. Ваша жена могла выпить пару бокалов вина за обедом и поскользнуться на мокрых камнях.

— Вы здесь видите бутылки? — резко сказал Вестин.

Тильда огляделась по сторонам. Действительно, спиртного в кухне не было.

— Катрин была трезвенницей, — продолжил Йоаким. — Она не употребляла алкоголь. Вы могли в этом убедиться, сделав анализ крови.

— Да, но…

— И я тоже не пью. У нас вообще нет в доме спиртного.

— Почему, если позволите спросить? Вы верующие?

Йоаким посмотрел на Хольмблада так, словно тот произнес неприличную шутку.

— Мы видели, к чему приводят алкоголь и наркотики, — сказал он после паузы. — Им не было места в нашем доме.

— Понятно, — сказал Хольмблад.

В кухне снова повисла тишина. Тильда выглянула в окно и подумала о Герлофе с его вечным любопытством.

— У вашей жены были враги? — внезапно вырвалось у нее.

Она видела, какими глазами посмотрели на нее Хольмблад и Вестин, явно озадаченные вопросом.

— Нет, — произнес Йоаким с удивлением в голосе, — у нас не было врагов.

— Ей никто не угрожал?

Вестин покачал головой:

— Насколько я знаю, нет. Катрин последние месяцы жила здесь одна с детьми. Я приезжал из столицы на выходные. Но она ничего такого не упоминала.

— То есть накануне трагедии вела себя как обычно?

— Более или менее, — ответил Вестин. — Она была усталой… Ей трудно было жить здесь одной…

Он замолчал.

— Я могу воспользоваться туалетом? — спросила Тильда.

Вестин кивнул, сказав:

— Направо по коридору.

Тильда быстро нашла туалет, так как уже была на хуторе раньше.

В доме уже почти не пахло краской, а в коридоре висела новая картина. Это был написанный маслом зимний пейзаж Эланда. Снег скрыл все контуры. Тильда не помнила, чтобы когда-нибудь видела остров таким мрачным; она остановилась и несколько минут постояла перед картиной.

Ванная комната была небольшой, но отремонтированной, с новой плиткой на стенах и толстым голубым ковром на полу. Старинная ванна опиралась на львиные лапы. Справив нужду, Тильда вернулась в коридор и, проходя мимо комнаты, остановилась. Одна створка дверей была приоткрыта.

Тильда заглянула внутрь. Большая двуспальная кровать. Прикроватный столик с фотографией Катрин Вестин.

И тут Тильда увидела одежду.

Стен не было видно за вешалками с женской одеждой — кофтами, брюками, блузками, майками. На кровати поверх подушки лежала сложенная сорочка, словно ожидая, когда ее владелица придет укладываться спать.