Книга Ночной шторм, страница 48 – Юхан Теорин

Тильда ничего не сказала, но ей вспомнился тот октябрьский вечер, когда она одна ждала Вестина на хуторе. Тогда ей тоже показалось, что в доме кроме нее кто-то есть.

— Покойные всегда рядом с нами, — сказал Герлоф, сжимая в руках кофейную чашку. — Вы же не верите, что они отдыхают себе на кладбище?

— Но ведь похоронены они там?

— Не всегда. — Герлоф кивнул в сторону полей за домом. — Мертвые на острове повсюду. С этим остается только смириться.

Тут везде старые могилы, могильники каменного века. Захоронения железного и бронзового века. Курганы времен викингов… — Он перевел взгляд на окно, в которое было видно, как в тумане поблескивало море. — И там снаружи тоже кладбище. Все восточное побережье — кладбище для сотен кораблей, налетевших на мель и разбившихся вдребезги о скалы, и для всех утонувших моряков. Многие из них даже не умели плавать.

Йоаким покачал головой.

— Я раньше не верил в привидения. Прежде чем мы сюда переехали, я также не верил, что мертвые возвращаются… Но теперь я сам не знаю, во что верить. Здесь столько всего случилось.

В кухне воцарилась тишина.

— Что бы вы ни чувствовали, что бы вы ни думали, нельзя позволять мертвым управлять вами, — наконец тихо произнес Герлоф.

— Знаю, — кивнул Йоаким.

— И опасно пытаться призывать их… и задавать вопросы.

— Вопросы?

— Никогда не знаешь, какой получишь ответ.

Йоаким опустил взгляд в чашку.

— Я много думал об этих преданиях, в которых говорится о том, что они возвращаются, — признался он.

— Кто они — спросил Герлоф.

— Покойные. Соседи рассказали мне историю о том, что каждое Рождество души умерших людей возвращаются домой. Вы слышали об этом?

— Да, это старая история, — ответил Герлоф. — Я слышал ее в разных местах, не только здесь. Считается, что покойные возвращаются, чтобы отпраздновать Рождество с близкими. И если кто-то пытался им помешать, это заканчивалось всегда плохо.

Йоаким прибавил:

— Некоторые верят, что в это время можно увидеть мертвых… Причем не только в церкви, но и дома тоже.

— На Рождество люди зажигают в окнах свечи, — продолжал Герлоф, — чтобы души умерших людей могли найти дорогу домой.

Йоаким подался вперед.

— Но это только те, кто умер на хуторе, или другие покойные тоже?

— Вы имеете в виду моряков? — спросил Герлоф.

— Да. Или других людей, умерших в другом месте. Они тоже возвращаются?

Герлоф бросил взгляд на Тильду и, покачав головой, сказал:

— Это только народное поверье… С Рождеством связано много преданий. Это ведь самое темное время в году. В народе зима давно ассоциируется со смертью. После Рождества дни становятся длиннее, и жизнь возвращается на остров.

Йоаким помолчал и произнес:

— Я жду этого… Жду, когда тьма сменится светом.

Пятью минутами позже они уже стояли на улице, прощаясь. Йоаким протянул руку.

— У вас тут хорошо, — сказал Герлоф, пожимая ее. — Но будьте осторожны в шторм.

— Шторм? Вы имеете в виду снежную бурю?

Герлоф кивнул:

— Она случается не каждый год, но я чувствую, что этой зимой ее не избежать. Во время бури нельзя выходить из дома, особенно детям.

— А как можно узнать, что она надвигается? — спросил Йоаким. — Как вы, местные, определяете, что приближается буря?

— Смотрим на градусник и слушаем прогноз погоды, — с улыбкой ответил Герлоф. — В этом году рано похолодало, это плохой знак.

— Хорошо, спасибо за предупреждение. Мы будем осторожны.

— Вот и молодцы, — сказал Герлоф и пошел к машине, опираясь на Тильду. Внезапно он остановился и обернулся.

— Один только вопрос, — обратился он к Йоакиму. — Как ваша жена была одета в день трагедии?

Улыбка пропала с лица Йоакима.

— Простите?

— Вы помните, во что она была тогда одета?

— Ничего особенно. Сапоги, джинсы и зимняя куртка.

— Они сохранились?

Йоаким кивнул. На лице его отразилось страдание.

— Мне вернули одежду из больницы. В пакете.

— Можно мне ее взять? — спросил Герлоф.

— Взять? Вы имеете в виду одолжить?

— Да, одолжить. Я ничего с вещами не сделаю, только посмотрю.

— Хорошо. Я их еще не распаковывал. Сейчас принесу.

Он вернулся в дом.

— Возьми у него пакет, Тильда, — велел Герлоф, усаживаясь в машину.

Когда Тильда вывела машину из ворот, Герлоф откинулся на спинку сиденья и вздохнул:

— Вот и поговорили. Видно, я все-таки старичок с трубкой, но что поделаешь…

У него на коленях лежал коричневый пакет с одеждой Катрин Вестин.

— Зачем тебе ее одежда? — спросила Тильда.

Герлоф опустил взгляд на пакет и сказал:

— Я вспомнил кое-что, когда мы стояли у торфяника. Как приносили людей в жертву.

— Что ты имеешь в виду? Что Катрин Вестин принесли в жертву?

Герлоф некоторое время разглядывал в окно торфяник.

— Я расскажу тебе больше после того, как осмотрю одежду, — наконец ответил он.

Когда они выехали на проселочную дорогу, Тильда сказала:

— Меня встревожил этот разговор.

— Встревожил? — переспросил Герлоф.

— Я тревожусь за Йоакима… И за детей. Такое ощущение, что Вестин верит во все то, о чем мы говорили в кухне.

— Да. Но ему было полезно поговорить. Он все еще горюет по своей жене. Что в этом удивительного?

— То, что он говорит о ней так, как будто она все еще жива… Как будто они скоро встретятся…

20

Прошло две недели с ограбления дома на пасторском хуторе, прежде чем братья Серелиус снова дали о себе знать. Одним темным декабрьским вечером они просто постучались в дверь к Хенрику, причем выбрав для этого самый неподходящий момент.

К тому времени стук в его квартире стал невыносимым, как капающая из крана вода, которую невозможно остановить. Сначала Хенрик думал, что все дело в старинной лампе, и после трех бессонных ночей отнес ее в машину. На следующее утро Хенрик съездил к сараю и оставил лампу там.

Однако наступившей ночью стук продолжился. Теперь он шел из стены в прихожей, но не из одной и той же: казалось, звук постоянно перемещается за обоями.

Значит, дело было не в лампе. Но тогда в чем? Что еще он с собой принес из леса или из того склепа, в который заполз впопыхах?