Онлайн книга «Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе»
|
От грустных дум отвлекла карета скорой помощи. Привезла молодого человека, пытавшегося покончить с собой при помощи афобазола, препарата, применяющегося при лечении депрессий. – Мать подсчитала, что он съел пятнадцать таблеток, – сообщил врач скорой помощи. – Афобазол принадлежал ей. Невропатолог выписывал. Во время промывания желудка парень пытался перегрызть зонд, но мы не позволили. – Я все равно с матерью жить не буду! – заявил пациент, на вид человек из приличной семьи. Интеллигентное лицо, очки в недешевой оправе, глаза умные, но настороженно-недружелюбные. – Разве для этого обязательно кончать с собой? – удивился Данилов, расписываясь в приеме. – Можно же просто переехать! – Куда? Я студент! Мне квартиру снимать не на что! – Значит, травиться единственный выход? – В моем случае – да! – Ясно, – вздохнул Данилов, присаживаясь на кушетку рядом с пациентом и разматывая манжетку тонометра. – Жалобы есть? – Медицинских – нет! – Отлично. Снимите, пожалуйста, рубашку. Посмотрим сперва, каково ваше давление... Давление оказалось нормальным – сто пятнадцать на семьдесят пять. Пульс оказался шестьдесят два в минуту, сердце билось ровно, дыхание было чистое, следов от инъекций на теле не было. Ну, просто образцовый молодой человек. Маша, заполнявшая первый лист истории болезни, к тому времени списала данные с паспорта и поинтересовалась местом учебы. – РХТУ, – ответил пациент. – Российский химико-технологический университет имени Менделеева. Четвертый курс. – А факультет какой? – спросил Данилов. – Химико-фармацевтических технологий и биомедицинских препаратов. – Так-так... – Данилов внимательно посмотрел на молодого человека. – Что такое? – забеспокоился тот. – Одеваться можно? – Одевайтесь, – разрешил Данилов, вставая с кушетки. Он сел за стол и огорошил пациента неожиданным вопросом: – Каковы были ваши истинные намерения? – Не понял... – Молодой человек подошел ближе к столу. – Вы посидите на кушетке, подождите, я еще в истории писать буду, – сказал ему Данилов. – И ответьте, пожалуйста, на мой вопрос. Как говорят милиционеры в кино, не для протокола. В истории я с ваших слов напишу, что вы намеревались покончить с собой... – Так оно и было, доктор! – Позвольте вам не поверить. Если бы вы были студентом Плехановки или ВГИКа, то я бы еще поверил, что вы рассчитывали умереть при помощи пятнадцати таблеток афобазола. Но студент четвертого курса химико-технологического университета, да еще и фармбиофакультета... Не смешите меня! – Я запил таблетки вином, чтобы усилить действие! – Да хоть водкой, – отмахнулся Данилов. – Все с вами ясно – родителей шантажировали... – Не шантажировал, а защищал свои права, – пробурчал самоубийца-шантажист. – Каждый волен выбирать свой способ. – Данилов начал заполнять историю болезни. Визит заместителя директора по лечебной части аукнулся уже утром. После пятиминутки Данилова пригласил в свой кабинет заведующий приемным отделением. Марк Карлович был не в духе – хмурился, смотрел в сторону, разговаривал резким тоном, то и дело дергал себя за бороду. – Почему вы не сказали на пятиминутке, что вчера вечером в корпус приходил Максим Лаврентьевич? – Я не думал, что об этом надо сообщать. Тем более что никаких замечаний по приемному отделению не было. – Так уж и не было? – усомнился Марк Карлович. – А у меня другие сведения. Максим Лаврентьевич позвонил мне вчера вечером и поинтересовался, знаю ли я, что мои врачи берут на дежурстве деньги с родственников больных. – Все было не так... Марк Карлович выслушал Данилова не перебивая и не задавая вопросов. Только на лице было недоверие. – Спросите у охранника и у Маши, – предложил Данилов. – Какой смысл, Владимир Александрович? Смена всегда в доле. – Марк Карлович, – Данилов поморщился от распирающей голову боли, – все же видели, что я возвращал деньги! – Ну, вы как ребенок! Что же еще вам оставалось делать? Ясное дело – возвращать! Попробовали бы вы взять их при трех свидетелях, да еще при представителях администрации института. – Марк Карлович, я вижу, мне не удастся вас переубедить. Давайте сразу перейдем к последствиям, которые может иметь вчерашний инцидент. – Последствий не будет, – ответил заведующий приемным отделением. – Во всяком случае официальных, ведь денег вы не взяли. Но имейте в виду, что к вам теперь станут присматриваться. – Воля ваша. – Данилов пожал плечами. – Не исключено, что Максим Лаврентьевич устроит вам проверку, – предупредил Марк Карлович. – То есть провокацию, – уточнил Данилов. – Подошлет кого-нибудь с деньгами? – Если вы действительно не берете «левые» деньги, то вам нечего волноваться. Если берете – на снисхождение не рассчитывайте. – Я понял. У вас все? – Все! И знайте, что больше всего я не люблю, когда за чужие грехи меня отчитывают, словно мальчишку! – сорвался Марк Карлович. – Не могу я жить на работе и неусыпно следить за всеми! – Не можете, – согласился Данилов и не удержался от того, чтобы не подпустить шпильку: – Но Максим Лаврентьевич, наверное, считает иначе. – Идите домой, Владимир Александрович. – В устах заведующего отделением эти слова прозвучали как: «Шел бы ты, дружок-пирожок, куда подальше!» – До свидания, – сказал Данилов и, не дожидаясь ответа, вышел в коридор. Во дворе к нему привязалась пожилая женщина, судя по бодрости и напористости – явно родственница пациента. – Скажите мне, молодой человек, что это такое? – Женщина произвела сморщенной рукой широкий жест, указывая на расположенные вокруг корпуса. – Институт имени Склифосовского, – не останавливаясь, ответил Данилов. – Я в курсе! – услышал он за спиной. – Но это больница при институте или институт при больнице? Вопрос озадачил Данилова настолько, что он остановился и обернулся. – А какая разница? – спросил он. – Вы разве не понимаете?! Огромная! Если это больница, то надо жаловаться в министерство, а если это институт, то в Академию наук! – Не мелочитесь – пишите сразу президенту! – посоветовал Данилов и ушел, не вслушиваясь в то, что кричали ему вслед. «Сейчас еще не хватало встретить Ольгу и получить новое приглашение в гости», – подумал он и конечно же встретил. – Привет! – Данилову показалось, что Ольга улыбается не своей обычной улыбкой, а как-то многозначительно, как сообщнику, что ли. |