Книга Влюбленная герцогиня, страница 8 – Элоиза Джеймс

Кроме сливок высшего общества, леди Троубридж всегда приглашала целую толпу исполнителей, художников, артистов, музыкантов, которые являлись в надежде обрести богатого покровителя и еще ради возможности пожить месяц на всем готовом.

Конечно, присутствие особ с артистическим темпераментом не облегчало положения хозяйки. Но, как она говорила своей подруге миссис Остерли, эти люди все же доставляли ей меньше беспокойства, чем любовники. А последних к ней понаехало сейчас немалое количество.

— Будут Майлз Роулингс и леди Рэндолф Чайлд, — сказала она, загибая пальцы на руке. — Потом, думаю, жена Роулингса с Берни Бардеттом, ее последним любовником, хотя я не могу представить, как она выносит его общество.

— Я могу, — ответила миссис Остерли. — Ведь Бардетт ужасно красив, а Эсма Роулингс неравнодушна к красоте.

Леди Троубридж не имела подобной слабости, поэтому лишь фыркнула и продолжала:

— Сэр Рашвуд после долгих колебаний наконец вчера сообщил мне, что хотел бы поселиться на одном этаже с миссис Бойлен.

— О! — Миссис Остерли хихикнула. — Господи, я помню, как она выходила замуж за Бойлена. Носилась по всему Лондону, заявляя, что нет женщины более счастливой, чем она.

— Полагаю, она тогда еще не знала о его склонности к девкам. А все его дети… Пять или шесть, не так ли? Это наверняка стало ужасным потрясением для бедной девушки. И разумеется, прелестная герцогиня, — продолжила леди Троубридж.

— Герцогиня Гертон? — уточнила миссис Остерли. — Но только представьте, кто ее любовник! Или я должна сказать вам, который из них?

— Естественно, маркиз Боннингтон, дорогая. Вы же не верите сплетням насчет домашнего учителя?

— Почему бы и нет? Уиллоуби Брук утверждает, что видел утром герцогиню с ее учителем в оранжерее.

— Она говорит, что они наблюдали за метеоритным дождем.

— Скандал, вот что это такое, — заметила миссис Остерли, думая о рыбе, поданной к завтраку. Видимо, пикша была несвежей, если судить по мерзкому ощущению в ее желудке.

— На мой взгляд, репутация герцогини не хуже, чем у миссис Бойлен.

— Нет, хуже. Миссис Бойлен осмотрительна, а герцогиню видели ночью с мужчиной… со слугой. — Миссис Остерли трудно было шокировать, но сейчас она выглядела именно расстроенной.

— Я просто не верю этому, — сказала леди Троубридж, — Мистер Уоппинг довольно странный маленький человек. Вы его видели?

— Конечно, нет, — хихикнула миссис Остерли. — В моем возрасте редко посещают классную комнату.

— «Тэтлер» сильно преувеличила, назвав его красивым. Лицо у него заросло волосами, чего я не выношу, да к тому же эти его напыщенные манеры. Ноул жалуется, что он не знает своего места.

— Дворецкие всегда говорят одно и то же. Мой, если недоволен кем-то из слуг, непременно указывает ему на незнание своего места. В общем, метеоритный дождь или нет, а герцогине следует вести себя более осмотрительно. Ведь маркиз Боннингтон не в меру щепетилен для своего возраста.

— Слышали новость? — спросила леди Троубридж. — Муж герцогини возвращается в Англию.

— Нет!

— И тем не менее. Полагаю, этому есть лишь одна причина. Боннингтон, должно быть, просил ее руки.

— Возможно, до начала ее отношений с Уоппингом, — заметила миссис Остерли. — Мне до сих пор кажется странным, что она приехала со своим домашним учителем.

— С ним, кстати, все очень странно, моя дорогая, — согласилась леди Троубридж. — Может быть, мистер Уоппинг просто младший сын или что-нибудь в этом роде. Потому что он…

Но договорить она не успела, ибо дверь распахнулась и на пороге возникла экономка. Оказывается, мышь добралась зимой до стопки постельного белья, и миссис Мэсси ждала ответа на вопрос: что в связи с этим собирается предпринять хозяйка?

Миссис Остерли была не единственной, кто считал, что домашнему учителю не место среди высшей знати.

— Я бы хотел, чтобы ты вообще от него отказалась. А уж привозить с собой на великосветский прием домашнего учителя истории — просто неслыханно. — Маркиз Боннингтон протянул герцогине очищенный персик и весьма неумно добавил: — Нет ничего более скучного, чем синий чулок.

— Значит, я настолько скучна? — прошептала герцогиня, почти касаясь губами его щеки.

— Нет, Джина.

— Почему нет? Возможно, ты прав. А знаешь, Себастьян, твои волосы похожи на чистое золото, блестящее под солнцем. Досадно выходить замуж за человека более красивого, чем ты сама. Из тебя могла бы получиться восхитительная женщина.

— Оставь, пожалуйста, нелепые замечания на мой счет. — Боннингтон отстранился. — Целоваться на виду очень неразумно.

— Мы же устроили пикник за городом! Кто нас видит? Тут на мили ни одной живой души, Хоз далеко отсюда, в придорожной гостинице. Почему бы тебе не поцеловать меня?

— Этот пикник неприличен, — ответил маркиз. — Я не люблю целоваться на воздухе. И такое поведение вообще предосудительно.

— Мне трудно понять мужчин, — посетовала Джина.

— Я не говорю, что не хочу тебя поцеловать. Надеюсь, ты понимаешь это?

— Я не понимаю, что плохого в том, если ты целуешь свою невесту.

— Ты еще не моя невеста, поскольку ты замужем, — нахмурился Боннингтон. — Напрасно я взялся сопровождать тебя на этот пикник. Представляешь, если твоя мать узнает, где ты была.

— Себастьян, не обманывай себя. Ты прекрасно знаешь, что ее это абсолютно не интересует.

— А ей бы следовало поинтересоваться.

— Тебе известно, что делают в Китае с женщиной, которая нарушила супружескую верность? — спросила Джина, заплетая травинки.

— Понятия не имею.

— Они забрасывают ее камнями.

— Ты, может, и замужем, но ведь супружескую верность не нарушаешь?

— Благодаря тебе, — хихикнула Джина.

— Ты же так не думаешь, — помрачнел Боннинггон. — Ты просто пытаешься шокировать меня, говоря как твоя подруга леди Роулингс.

— Пожалуйста, не осуждай Эсму, ее плохая репутация крайне преувеличена. Ты сам знаешь, что эти глупые болтуны наблюдают за нею, словно кошка за мышью, и с нетерпением ждут, когда она сделает какой-нибудь ложный шаг.

— Разумеется. В конце концов, именно она дала им повод для столь многочисленных выдумок. Джина нахмурилась.

— Эсма моя лучшая подруга, и после того как ты женишься на мне, должен будешь опротестовывать сплетни о ней, а не выдумывать новые.

— Это будет нелегко, — возразил Боннинггон. — И не говори мне, что прошлой ночью твоя подруга ограничилась только поцелуями. Они с Бардеттом отсутствовали больше часа!

— Я не могу сказать, чем они занимались, но совершенно уверена, что ничем предосудительным, — резко ответила Джина. — Кроме того, она считает Бардетта невероятно скучным и никогда бы не позволила ему никаких фамильярностей.