Онлайн книга «Закон обратного волшебства»
|
— Ты должна сделать это завтра или послезавтра. Я все приготовлю, а ты сделаешь. Потом я улечу, и мы встретимся только в Германии. Я надеюсь, что ты не напортачишь. — Я постараюсь. — Я позвоню тебе, а сейчас мне надо уходить. Я в Воротниковский. Это было словно из какого-то кино — он поднялся, снял с вешалки куртку, кивнул ей и пошел по проходу в сторону двери, а она с ужасом смотрела ему вслед. * * * — Девушки, что здесь такое? — Варвара Алекееевна, у нас ЧП! — Господи, что случилось?! — Да вот этот вломился, а мы не знаем, что теперь делать! — Как что делать? Милицию вызывайте, срочно! — Да не надо никакую милицию, мне кровь нужно смыть и все! Делов-то!.. — Ай, не подходите ко мне! — Милиция, милиция!.. — Помогите ему кто-нибудь, смотрите, как сильно течет! — Нина, Нина! Где Нина?! Нина, сюда, и захвати тряпку! — Петя! Беги к двери и кричи «пожар»! Громко-громко! — Зачем? — Еще пожара нам не хватает! — А что? Пахнет дымом, кажись? Анфиса Коржикова, хладнокровно копавшаяся в своем ящике, распрямилась, бедром захлопнула его и выскочила из-за стойки: — Быстро приложите. Вот этой стороной. Ну! — Ай, щиплется! — Ничего не щиплется, это перекись. — Господи помилуй, да что нам с ним делать? — Ничего страшного, Варвара Алексеевна! — Да ничего мне не надо, сестренка. Мне бы вот… кровищу смыть, и я… поеду. Заведующая, которую он назвал «сестренкой», вдруг усмехнулась и поправила на переносице очки, поверх которых смотрела. Уборщица Нина, разинув рот, глазела на них, с ее белой тряпки капала на пол вода. Гениальный Петя опять засунул палец в нос и кричать «пожар!», кажется, пока не собирался. Мать, подталкивая его в спину, шустро продвигалась к двери. Залитый кровью мужик морщился и шипел, прижимая марлю к щеке, а потом вдруг шагнул и сел прямо на чистую скамеечку, под фикус. Этими скамеечками «для больных» аптека № 5 особенно гордилась. — Мне бы посидеть малость, — прохрипел он преступным голосом. — Я посижу и того… пойду. Анфиса посмотрела на заведующую, а та на Анфису. — В милицию его сдать, — пробормотала из-за Натальиного плеча какая-то бабка, — ишь, расселся!.. — Из-за них, сволочей, всю страну под откос пустили! — поддержал ее гражданин в шляпе и посмотрел воинственно. — Хоть бы передохли все! — Так, — решительно пресекла прения заведующая, — Анфиса, проводи его на кухню и… займись с ним. Только… одного не оставляй. — Да я не вор! — Откуда мы знаем?! — Варвара Алексеевна, как же можно… внутрь? У нас там препараты дорогостоящие, деньги, наркотики… — Это, конечно, Лида влезла. — Анфиса, на кухню проводи его! Пусть посидит, там и умыться можно. Девочки, стерильное полотенце принесите туда! И я думаю, что надо все-таки вызвать милицию. — Да не надо милицию, это я сам, сам того… — Поскользнулся, упал, очнулся — гипс? — Анфиса за локоть потянула его со скамеечки. Он поднялся, и все шарахнулись в разные стороны, а бабка даже перекрестилась, как будто сегодня в Воротниковском, почти на Садовом кольце, повстречалась с сатаной!.. — Вот вам смешно, барышня, а я и вправду того… упал. Придерживая его за локоть, похожий на медвежий окорок, очень горячий и влажный под тонкой тканью рубахи, Анфиса повела его за собой, во внутреннее помещение. Он послушно пошел, придерживая рукой марлевую подушку на щеке. Вся аптека провожала их глазами. В кухне — на двери плакат с рюмкой и куриной ногой! — он плюхнулся на стул, прислонился затылком к чистому кафелю и выдохнул с присвистом. Поглядывая на него, Анфиса достала из морозильника лед, проворно завернула его в очередной кусок марли и сунула раненому в ладонь. — А? — Приложите. Он посмотрел с сомнением. Лед под марлей был жестким и холодным. — Приложите, приложите, это же лед, ничего такого! Очень осторожно, морщась и с опаской поглядывая на ком марли, он приложил компресс к щеке и виску. — Е-мое! — Холодная повязка обожгла кожу, он дернул головой и стукнулся об угол полки. Как-то боком стукнулся, сильно и, кажется, очень болезненно. Даже Анфисе вдруг стало больно в виске. — Вы что, не видите, что здесь полка?! — Нет. Не вижу. Я вообще в последнее время как-то не очень… вижу. — Дайте я подержу! Отпустите! Она решительно перехватила у него марлю, прижала, а другой рукой крепко обхватила его затылок — чтобы не дергался. Он почти перестал дышать и только косился из-за марли на ее запястье. — Вам нужно бросить пить. — Да не пью я!.. — Быть такого не может. — Да ладно!.. — Не «да ладно», а бросить! Если вы ничего не видите, значит, дело зашло далеко. — Девушка! Вот клянусь вам чем угодно, не пью я! Здоровьем поклянусь, хотите? Или дыхну! Хотите, дыхну?!.. — Боже, сохрани! — Вот ей-богу не пью! — Значит, вы на трезвую голову деретесь. Нехорошо. Вы же не маленький. — Девушка! Вот те крест, не дерусь я! Я просто чего-то… того… этого… как-то не так стало. Как раньше было… Раньше-то, когда служил, так медкомиссии каждый год, и там ничего такого… Никогда. А теперь какие медкомиссии, и некогда мне, а в тот раз я вообще ничего не понял, как оно вышло!.. — Стоп, — прервала Анфиса совершенно хладнокровно. — Я ничего не понимаю. Ни слова. О чем вы говорите? Кто вас ударил? Или вы и этого не помните? — Да никто, блин, не ударял меня! Извиняюсь. Я б тому ударил, кто меня!.. — А тогда почему у вас щека разорвана? Вон смотрите! — Она осторожно отняла от его лица марлю. Он перестал косить и моргнул, преданно таращась на нее. — Даже края у раны рваные. Сейчас кровь остановится, и надо будет чем-нибудь залить. |