Онлайн книга «Обреченные королевства»
|
Успокоив наконец дыхание, она прямо посмотрела на Майкола: — Не стоило ему так с тобой говорить. — Правда? — Лицо юноши озарилось робкой надеждой. — А тебе, — сказала Люция, — не стоило брать на веру каждое его слово, не переговорив для начала со мной. Видишь ли, мой брат не распоряжается тем, когда и с кем мне встречаться. Я сама себе хозяйка! Майкол побелел: — Я же не знал… — Это происходит не впервые, — заметила Люция. Теперь стало ясно, что у Магнуса появилась привычка решать, кто заслуживал внимания младшей сестры, а кто нет. Между тем Люция не нуждалась ни в его помощи, ни в подсказках: она была вполне способна самостоятельно разогнать недостойных. Неужели Магнус этого не понимал? — Да как он смеет лезть в мою жизнь! — вырвалось у нее. — Вы… вы хотите сказать, что мы все-таки могли пойти с вами на прогулку?.. Люция повернулась к молодому дворянину и впервые очень пристально на него посмотрела. Внешне в нем не к чему было придраться. Достаточно рослый, на несколько дюймов выше ее. Симпатичное лицо, чистая кожа… Одна жалость — у парня недоставало хребта. Люция заставила себя улыбнуться и увидела, как сразу заблестели его глаза. — Быть может, в другой раз. Пока, Майкол. И ушла обратно в замок, ни разу не оглянувшись. Гнев на брата рос в ней с каждым ударом сердца. Люция едва не бежала полутемными коридорами. Этот Магнус!.. Все ему надо! Прилип как банный лист! Сколько можно!.. Она стремительно завернула за очередной угол и… — Люция, — окликнула ее королева Альтия. Как обычно, в ее голосе не было ни малейшего тепла. При виде матери Люция тотчас остановилась: — Да, матушка? В темных волосах королевы поблескивали седые пряди. Бледное лицо выглядело изможденным. Она была одного роста с дочерью, но некоторым образом умудрялась смотреть на нее сверху вниз. — Что это ты затеваешь? — подозрительно спросила она. — Почему у тебя щеки горят? — Ничего, — ответила Люция. — Я просто гуляла снаружи, а там… там холодно… — Конечно, там холодно, ведь сейчас глухая зима. Что тебе понадобилось снаружи? Люция подумала о том, что в Лимеросе, кажется, круглый год стояла глухая зима. Принцесса прокашлялась: взгляд королевы заставил ее внутренне затаиться. — Я искала Магнуса, — сказала она. — Вы не помните, матушка, когда они с отцом думали вернуться с охоты? — Уверена, вскоре приедут. — Королева поджала губы и смерила дочь недовольным взглядом. — Ты ужасно растрепана, — произнесла она наконец. — Тебе не следует выходить из покоев в подобном беспорядке. Помни, кто-нибудь может увидеть тебя! Люция сморщилась и провела рукой по волосам. — Я как-то не подумала… — Так вот, ты выглядишь просто ужасно. Я немедленно пришлю служанку, чтобы она помогла тебе принять надлежащий вид. Люция покраснела еще больше, внутри у нее все кипело. — Вы… вы так добры, матушка. — Не стоит благодарности. Вот потому-то Люция даже и не думала о том, чтобы поделиться с королевой своим секретом. Некогда мать дала Люции жизнь, но с тех пор у нее не нашлось для дочери ни крупицы любви. Девушка только гадала, могла ли эта женщина вообще кого-то любить. Люция, во всяком случае, ни разу не замечала за ней хоть каких-то изъявлений приязни; иногда на людях она по-матерински охорашивала на ней платье, но это было не в счет. Юная принцесса еще в детстве сообразила: хочешь одобрения — ищи его у кого угодно, только не у матери. Королева никогда ее не похвалит. Вот она и обратилась к книжным наукам, и учителя в полной мере отдавали должное ее успехам. Учителя — и Магнус. И отец временами… Но не мать. Люция уже и не пыталась как-то заслужить ее одобрение. И в будущем пытаться не станет. Ни за что! — Ступай к себе, дочь, — сухо распорядилась королева. — Немедленно. Мы не можем допустить, чтобы кто-нибудь застал принцессу Лимероса в подобном виде! — Как скажете, — ответила Люция. Не то чтобы ее волновало мнение матери о своем внешнем виде, но такой уродиной, как сейчас, она давно себя не чувствовала. Расставшись с королевой, отправилась к себе, с ужасом думая о предстоявшем визите служанки. Если мать пришлет ту же, что обычно, она станет грубо дергать ее волосы… и в итоге наградит мигренью на весь остаток дня. Вот так: да здравствует боль, лишь бы вид был презентабельный. И вообще все должно происходить в соответствии с пожеланиями королевы. Словно мало ей неприятного разговора с Майколом. Люция была ужасно раздражена и… и вправду всклокочена… Она еще не успела добраться до своей двери, когда ее вновь окликнули: — Люция, деточка, у тебя что-то случилось? Дорогу загораживала Сабина Маллеос. Только ее не хватало для полного счастья!.. — У меня все хорошо, — ровным голосом ответила принцесса. — Спасибо за заботу. Как ни мало любви водилось между нею и матерью, жаловаться на королеву любовнице отца — еще чего! — Дай угадаю. — Сабина взглянула на нее остро, но не без сочувствия. — Ты только что налетела на Альтию! — У меня волосы в беспорядке, — объяснила принцесса. Что касается самой Сабины, она была прекрасна и утром, и вечером. И казалось, совсем не прикладывала усилий, чтобы так выглядеть. — А по мне, твои волосы великолепны. Свободные, летящие, вместо заглаженных и затянутых, — отмахнулась Сабина. — Такими им и следует быть, и не позволяй никому убеждать тебя в противоположном. Даже матери! Она говорила вроде бы игриво, но за шуткой прятались колючки. — Вы за что-то сердитесь на меня? — по наитию спросила принцесса. Брови Сабины так и взлетели. — На тебя? С какой стати?.. — Не обращайте внимания. Простите. Мне уже начинает мерещиться… Королева никогда не выказывала по отношению к Люции особых чувств, но ее влияние на дочь было неоспоримо. Во всяком случае, она весьма успешно вбила ей в голову, что настоящей принцессе следовало быть почтительной и послушной, ухоженной и аккуратной… А еще — что Сабина Маллеос была злом во плоти. Королеве Альтии приходилось нелегко, ведь любовница Гая уже много лет жила в замке, бок о бок с королевской семьей. Другое дело, ее величество скорее язык бы себе отрезала, чем в этом созналась. — Так у тебя, деточка, точно ничего скверного не случилось? — никак не отставала Сабина. — Ты выглядишь ужасно расстроенной! — Правда? — Люция крепче натянула маску полного безразличия. Брату это удавалось в совершенстве, но ей было до него далеко. А ведь чувства, проявлявшиеся в выражении лица, легко использовать против нее. |