Книга Обреченные королевства, страница 38 – Морган Родес

Клео совершенно не это имела в виду, но раз уж он заговорил…

— Ты ведь не стал принуждать Эмилию выходить за человека, которого она не любила!

У него вырвался долгий шипящий вздох.

— В тот раз все было по-другому.

— По-другому, в смысле, как? Она пригрозила покончить с собой? А что, если я именно так и поступлю?

Король продолжал терпеливо смотреть на нее. Казалось, угроза не произвела на него особого впечатления.

— Не сделаешь ты этого, — сказал он.

— Я? Не сделаю? — взвилась Клео. — Да хоть прямо сегодня! Возьму и с лестницы брошусь! Или есть перестану! Или… Да способов не перечесть! Захочу руки на себя наложить — небось придумаю как!

Он лишь покачал головой:

— Ничего ты не сделаешь. Потому что на самом деле тебе совсем не хочется умирать. Ты ведь не просто живешь, Клео. Ты по-настоящему пышешь жизнью! — Едва заметная улыбка тронула его губы. — Догадываюсь, однажды ты перерастешь привычку из всего делать трагедию, добиваясь, чтобы на тебя обратили внимание, и тогда обнаружится твоя истинная личность. Повзрослевшая Клео будет удивительной женщиной, вполне достойной носить имя богини.

Принцесса сердито смотрела на него.

— Притом что ты не очень-то и веришь в богиню…

Выражение его лица опять изменилось — он словно ставни захлопнул. Клео поняла, что зашла слишком далеко.

С тех пор как мать Клео умерла родами, король совершенно отошел от всяческой набожности, и подданные во множестве последовали его примеру. Так что к настоящему дню в царственном доме Беллосов творила молитвы одна только Эмилия.

— Прости… — шепнула Клео.

— Ты очень молода и нередко говоришь не подумав. Такова уж ты у меня, Клео. Я иного и не жду…

Она потерла пальцем нос.

— Я совсем не хотела обидеть тебя…

— Обо мне не волнуйся. Побеспокойся лучше о себе. Я вот, например, переживаю, в особенности когда начинаю сравнивать тебя с сестрой. Однажды ты наживешь себе бед, Клео, и я только надеюсь, чтобы все для тебя кончилось хорошо. Это одна из причин, по которым я счел, что брак с Эроном, пусть и достаточно ранний, пойдет тебе на пользу. Ответственность и обязанности замужней женщины должны помочь тебе повзрослеть. — Ее покоробило, и взгляд короля смягчился. — Я лишь пытаюсь тебе помочь…

— Каким образом? Напоминая мне, что я в собственной судьбе не вольна?..

Отец потянулся к ней и взял ее руку в свою.

— Ты должна доверять мне, Клео. Поверь, я лучше тебя сумею принять нужные решения. Для твоего блага и для блага нашей семьи.

— Семья для меня самое главное, — тихо проговорила она. — Поэтому-то мне так необходимо поехать в Пелсию. Пожалуйста, разреши мне!

— Нет.

Слезы обожгли ей глаза.

— Значит, ты намерен просто так сидеть и смотреть, как умирает Эмилия? И это кажется тебе наилучшим решением для нашей семьи? Да тебе наплевать на нее! И на меня тоже! Ты только и думаешь, что об этом проклятущем королевстве!

Устало вздохнув, король сел за стол и придвинул к себе бумаги.

— Тебе пора, Клео. Ступай. У меня полно работы. Наш разговор окончен.

Сердце принцессы гулко бухало в ребра.

— Отец! Пожалуйста, не надо так со мной! Ты же не настолько жестокий и черствый! Не отказывай мне!

Король метнул на нее взгляд, полный едва сдерживаемого бешенства. Клео даже отшатнулась.

— Ступай к себе, — сказал он. — И оставайся в своих комнатах до ужина. Теон!

Телохранитель, ожидавший за дверью, тотчас появился в кабинете.

— Проводи мою дочь в ее покои. И пожалуйста, проследи, чтобы в ближайшем будущем она не наделала глупостей и не попыталась сбежать в Пелсию!

Теон поклонился:

— Слушаюсь, ваше величество.

Клео поняла, что говорить больше не о чем. То есть она была готова и дальше отстаивать свою точку зрения, но даже ей известно, когда следовало прикусить язычок. Продолжать спорить значило лишь еще сильнее прогневать отца. Как бы он не вздумал ее наказать, назначив, к примеру, их с Эроном свадьбу на следующую неделю. Или вовсе на завтра!

Итак, король не желал верить, что Эмилия умирала. А вот Клео верила. Сердцем чувствовала — сестра сказала правду. И она знала, лишь магическое лекарство могло вернуть Эмилию к жизни.

— Мне жаль, принцесса, — выводя ее из королевского кабинета, еле слышно шепнул Теон.

Щеки Клео горели огнем, она пожалуй, топала громче обычного, бездумно идя лабиринтами коридоров обратно в свои комнаты. Прежде думала, что уже выплакала все слезы, но нет — они лились ведрами. И продолжали течь еще долго после того, как Теон вышел в коридор и прикрыл за собой дверь.

Но когда слезы наконец иссякли, на их месте в душе принцессы начала прорастать стальная решимость.

Пускай хоть весь мир во главе с отцом раз за разом отвечает ей «нет». Какая, в конце концов, разница?

Клео справится. Она совершит все, что окажется необходимым, пойдет пешком на другой конец света, но лекарство сестре добудет. И сделает это прежде, чем окажется слишком поздно.

После ужина Клео собрала ближайших наперсников — Ника, Миру и Теона.

— Я поеду туда, — заявила она, изложив им суть дела.

Ник заморгал:

— В Пелсию?..

— Да.

— Чтобы разыскать ссыльную Хранительницу и умолить ее поделиться волшебными виноградными косточками…

Клео понимала, что ответ прозвучит вполне абсурдно, но тем не менее сообщила:

— Да, именно так.

Ник расплылся в улыбке и сказал:

— Охренительно!

— Клео, ты шутишь? — воскликнула Мира. — Ты о чем, вообще, думаешь? Понимаешь хоть, насколько опасно опять соваться туда?

Принцесса с вызовом пожала плечами:

— Я все равно должна это сделать. Другого выбора нет!

Отец, конечно, придет в ярость, узнав, что она пошла против его воли. Это так, но Клео не собиралась затягивать путешествие. Если повезет, если она сумеет попасть в правильную деревню, застать там нужных людей и задать им какие следует вопросы, поиск в общей сложности займет не больше времени, чем та памятная поездка за вином для Эрона.

Воспоминание заставило ее поморщиться. Да уж, выставочный образец удачного путешествия…

— Штука в том, что вы никому ничего не должны рассказывать, — сказала она. — Я-то вас посвятила в свои планы лишь ради того, чтобы вы не переживали обо мне, когда я внезапно исчезну.

— Нет, нет. — Мира закатила глаза. — Клео, я ужасно люблю и тебя, и, конечно, нашу дорогую Эмилию, но это… это же просто смешно! У меня от твоих бредней даже голова разболелась!