Онлайн книга «Синайский секрет»
Через час Капитан Кел Залтов, вместо того, чтобы сидеть на месте, расхаживал вокруг длинного стола. Несмотря на то, что включенный на полную мощность кондиционер извергал потоки холодного воздуха, в подмышках его рубахи расплылись большие пятна пота. — Но я так и не понял, почему мы должны потакать прихотям какого-то неонациста из Вены, будь он даже полицейским, — почти жалобно воскликнул он. — Мы ничего не должны этим бошам, тем более что они же сами написали, что против этого гоя Рейлли у них ничего определенного нет. Кроме того, он протеже улицы Царя Соломона [70] , — добавил он, чуть подумав. Его собеседник выглядел так, будто только что сошел со страниц «GQ» или «Эсквайра». Одет он был в явно скроенный по фигуре темный костюм, на белой сорочке не было ни морщинки, а ботинки сверкали, как у солдата, приготовившегося к параду. Он сидел за столом, положив на него совершенно неподвижные руки со сплетенными пальцами. — Я представляю здесь не наших друзей с улицы Соломона, — спокойно ответил он, — а куда более высокую власть. Залтов нахмурился. — Я полицейский, а не дипломат или тем более не политик. Последнее слово он буквально сплюнул, будто какую-то случайно попавшую на язык гадость. Тут, подумал мужчина в костюме, они полностью сходились во мнениях. Полицейский, хозяин кабинета, славился своим недоверием, а вернее, самой настоящей ненавистью ко всему, связанному с Германией или Россией. За десять лет, в 1935–1945 годах, оба основных участника Второй мировой войны порознь истребили бо́льшую часть его родни: сначала в ходе сталинских чисток, а потом — нацистских погромов. Можно было, конечно, удивляться тому, что человек мог так негодовать по поводу убийств людей, пусть даже родственников, которых никогда в жизни не видел. Но евреям восточноевропейского происхождения было свойственно хранить подобные чувства на протяжении даже не жизни поколения, а веками, если не тысячелетиями. Возможно, Залтов так же негодовал из-за того, что римляне в 70 году нашей эры разрушили Иерусалимский храм. — Я ведь объяснил вам позицию правительства, хотя в этом не было никакой необходимости, — сказал человек в костюме. Его голос чуть заметно зазвенел, что недвусмысленно показывало его недовольство. — Неужели мне придется повторять это заново? Залтов сел и тут же снова встал. — Почему я должен считаться с мнениями всяких жополизов из Министерства иностранных дел? — Как хотите. Но от этого, между прочим, зависит то, как именно вы в будущем году выйдете на пенсию. Ваша служба, в конце концов, заключается в том, чтобы соблюдать интересы израильского правительства, в том числе и этих самых жополизов. Полицейский снова сел, но на сей раз остался на месте. — Ладно, объясните еще разок. Возможно, до меня все же дойдет. Человек в костюме медленно кивнул, признавая справедливость слов своего визави. — Хорошо. Инспектор Раух хочет арестовать человека по имени Лэнгфорд Рейлли, американца. Он считает, что мистер Рейлли может что-то знать об одной или даже нескольких перестрелках, случившихся в Вене… — Как будто их дела нас как-то касаются, — ехидно вставил Залтов. Человек в костюме выразительно повел бровью, и полицейский снова умолк. — Как нам сообщили наши друзья с улицы Царя Соломона, мистера Рейлли сопровождает один из их бывших работников Джейкоб Аннулевиц, следовательно, пока что американец сотрудничает с ними. Оба они — и мистер Рейлли, и Аннулевиц — проявляют весьма серьезный интерес к человеку по имени Цвелк. Полицейский поднялся и вновь принялся расхаживать по комнате. — Судя по досье, патриот. — Может быть, и патриот. Кроме того, руководитель вооруженной группировки, вернее даже, частной армии, базирующейся совсем рядом со стеной, которая ограждает сектор Газа. — По-моему, самое подходящее место для армии. — Правительство не слишком радуется существованию не подконтрольных ему вооруженных отрядов, особенно в таком беспокойном районе. Полицейский фыркнул. — Вы имеете в виду людей, которые не боятся столкновений с фанатиками, убивающими женщин и детей, которые не наложат в штаны от страха, что ООН скажет о них какую-нибудь очередную гадость? Если этот парень настолько опасен, то почему его не одернут? — Вы же представляете себе политическую ситуацию, понимаете, насколько хрупка та коалиция, которая стоит за премьер-министром. Стоит предпринять хоть какое-то действие, затрагивающее крайне правых, как все ненавидящие арабов евреи нашей страны сразу потребуют головы премьер-министра. Или, что будет еще хуже, присоединятся к движению Цвелка. — А это плохо, потому что?.. Человек в костюме на секунду умолк, видимо, решая, стоит ли продолжать разговор. — Этот человек — крайний сионист из тех, кто постоянно ставит под угрозу все шаги Израиля по снижению напряженности палестинского вопроса. Он был резко оппозиционно настроен к возврату оккупированных территорий и ливанскому перемирию… — Я где-то слышал, что у нас в стране разрешается иметь свое мнение. Собеседник сделал вид, будто не слышал этой реплики. — Он подозревается в совершении множества превентивных нападений на палестинские общины, провоцировавшие ракетные обстрелы нашей территории. — С каких это пор их стало нужно провоцировать? Человек в костюме вздохнул. — Далеко не все ракетные обстрелы наших городов и не все вылазки террористов смертников проводятся без видимых причин. С вашим-то полицейским опытом вы должны знать, что в новостях редко сообщают все подробности происшествий. — А вы, как опытный правительственный чиновник, тоже не можете не знать, что информация для новостей просеивается очень тщательно. Человек в костюме был, в общем-то, согласен с этим замечанием, но не стал отвлекаться и продолжал: — Насколько мне известно, Аннулевиц и Рейлли прямо сейчас ведут разведку вблизи кибуца Цвелка. Залтов скрестил руки на груди. Согласно общепринятой азбуке языка тела это значило, что он сам точно не знает, как отнестись к услышанному. — Значит, вы хотите, чтобы я арестовал Рейлли, как только он войдет в кибуц, и заодно сам посмотрел, что там к чему? Воспользовался арестом как предлогом для обыска? — Я предпочел бы иную формулировку, но в целом вы правы. Если у вас будет легальное основание проникнуть в частные владения, вы наверняка сможете найти там что-нибудь подозрительное. — Как поступили бы гестапо или НКВД. |