Онлайн книга «Ричард Длинные Руки - грандпринц»
|
Арбогастр, повинуясь моей команде, дважды прошелся по кругу, держа сокровище посредине. В самом деле несметное, но что мне с ним делать? Взять не могу, оставить — тоже, какой-нибудь болван наткнется и постарается использовать его мощь, чтобы убивать и разрушать все вокруг, мужчины только так и доказывают свою силу и значимость… Сверху то и дело возникало чувство опасности, я пару раз поднял голову, камни там вроде бы держатся крепко, а если какой вздумает скатиться, услышу по грохоту и отпрыгнуть успею, я иногда еще тот кузнечик… Бобик тоже промчался вокруг, но быстро потерял интерес, камень и есть камень, а ценным его считают люди по своей глупости, они вообще мало что понимают, хорошо хоть собаки научили их бросать сильно и далеко палку… Опасность резко приблизилась, я быстро посмотрел по сторонам. Сверху обрушилось тяжелое тело, цепкие руки больно зажали мое горло локтевым захватом. Я пытался удержаться в седле, но в глазах потемнело, мы рухнули на промерзлую землю. От удара лбом в мерзлую землю сверкнули искры. Я вскрикнул от дикой боли, чувствуя, как в шею вонзились острейшие зубы. Кровь потекла мне на грудь, я заорал и, ухватив косматое тело на своем загривке, с силой дернул, однако держится крепко, некоторое время мы боролись, над нами внезапно гневно фыркнуло, и цепкие лапы на мне ослабли. Я кое-как отодрал от себя когти, спихнул с себя безвольное тело и поднялся на трясущихся ногах. По шее несколько мгновений еще текла кровь, но я ощутил, как перестает качаться мир, а ноги дрожат все меньше. — Спасибо, Зайчик, — прошептал я. — У тебя крепкие копыта… На земле распростерто ужасное косматое тело, с ног до головы покрытое длинной шерстью. Я подошел уже с обнаженным мечом в руке, чудовище дернулось и на глазах довольно быстро начало менять форму. Когтистые мускулистые лапы стали тоньше и короче, звериная голова превратилась в милое женское личико, а через минуту перед нами тремя, даже Бобик подошел полюбопытствовать, оказалась распростерта на земле молодая женщина с бледным испуганным лицом, платье разорвано в трех местах, ноги голые, ступни совсем посинели от холода. Она распахнула глаза, в них страх и непонимание, всмотрелась в меня, перевела взгляд на арбогастра, что спас меня ударом копыта, на страшного Бобика. — Кто вы?.. Где я?.. Что со мной? — Все в порядке, — сказал я успокаивающе. — Тебя привели в чувство. Она прошептала: — Как? Я ответил уклончиво: — Как правильно приводят в чувство всех женщин. Хороший, кстати, способ. Действенный. Жаль, не я его придумал. — Что было со мной? — Распустилась, — пояснил я. — Вошла в раж и… не смогла выйти. С женщинами такое бывает часто, но сейчас все в порядке. Она прошептала с надеждой: — Правда? Я кивнул. — В твоих глазах страх и уважение, а что нам, мужчинам, еще надо?.. Поднимайся, я тебя подброшу до ближайшего села. Она сказала жалобно: — Я не помню, откуда я. — Сочувствую, — ответил я нужным тоном, слова дежурные, потому сами легко катятся с языка, но ответил твердо: — До ближайшего села! Она прошептала: — А как же… Я поднял кверху ладонь. — Стоп!.. Ни слова. У тебя свои проблемы, у меня свои. И мои, возможно, побольше твоих. Она вздрогнула, обхватила себя за плечи тонкими руками, а на меня посмотрела со страхом и надеждой. — Мне холодно. Обними меня! В тебе есть сила, я чувствую. Я моментально согреюсь. — Знаешь, — сказал я нервно, — не люблю магию, да еще с зубищами. Она протянула ко мне прекрасные руки, голос прозвучал тонко и жалобно, как у раненой птицы: — Но я все еще чувствую в себе это зло!.. Обними меня, чтобы освободить мою душу… Спаси меня! — Нуда, — ответил я нервно, — как же… а ты снова… укусишь? — Нет, — вскрикнула она. — Клянусь!.. — Чем? — Своей кровью! Кровью своей матери! Я заколебался, но сказал на всякий случай: — Поклянись честью рода, каким бы он ни был. Она запнулась, в глазах появились красные точки. Я рывком, чувствуя стремительно растущую опасность, выбросил вперед руку с обнаженным мечом. Острие вошло ей в живот, она закричала еще жалобнее, ухватилась обеими руками за лезвие, кровяня нежные пальцы. Я в испуге и раскаянии дернул меч на себя. Она откинула голову, глядя на меня неверящими и обвиняющими глазами. — Ты… ты меня… убил… — Еще нет, — ответил я торопливо. — Тебе еще можно помочь. Не шевелись… Я отбросил меч, сделал быстрый шаг вперед, осталось только коснуться ее лба… Навстречу пахнуло жутким холодом. Ее тело в долю мгновения стало голубовато-прозрачным, превратившись в чистейший лед. Сухо и страшно треснуло. Я инстинктивно прикрыл ладонями лицо. По всему телу застучали тысячи осколков, кисти рук в самом деле как будто иссекло начисто, но я в испуге взглянул и перевел дыхание: доспех Нимврода работает… На месте странной женщины не осталось даже ледышки, во все стороны на полсотни шагов ровный слой стены иссечен, словно мелкими норками. Я почти не ощутил от потрясения боли в ушибленных осколками ладонях, ран нет, а кровоподтеки затянутся, но сердце мое колотилось, напротив, все учащеннее. Дурак, я почти поддался ей, мужчины этого мира не убивают вот так женщин, особенно настолько прекрасных, и я постепенно отхожу от принципов демократии, хотя, признаю запоздало: демократия — это благо, позволяет убивать женщин так же или почти так же легко, как и мужчин, что очень облегчает повседневную жизнь. Я потер ладонью шею, все-таки доспех Нимврода хоть и спас от осколков, но сплоховал, когда дело касалось зубов. Или защищает только от рубяще-колющего, а также от стрел и камней, а вот так от укусов… гм… от зубов должен бы в первую очередь, сам Нимврод охотился именно на зверей и чудовищ… если только эта вот не появилась на свет в недавние времена, когда доспех был уже сформирован и новому не обучался. Бобик пробежался по тающим осколкам, в глазах недоумение, даже он не понял, чего это с нею, значит, это чудовище создано сравнительно недавно. В лицо свирепо дует колючий северный ветер, с дороги смело снег, и копыта арбогастра стучат сухо и звонко по колчам застывшей в камень земли. Заснеженные деревья снова оголились, тревожно качая голыми ветками, снег начал было порошить слегка, убеляя землю, но вскоре перестал, и мир снова стал чист и ясен. Чувство опасности вяло проснулось и так же вяло и сонно прошептало, что появилась опасность, приближается, но медленно, неспешно… |