Книга Ночь в тоскливом октябре, страница 51 – Роджер Желязны

– Как-то ночью я набрался до чертиков, – сказал он, – и вдруг почувствовал себя ужасно одиноким. Не хотелось оставаться одному, поэтому я пополз искать кого-нибудь или что-нибудь – огней, движения, звуков. Я добрался до цыганского табора, это было как раз то, что надо. Свернулся под кибиткой, рассчитывая провести там ночь, а утро вечера мудренее. Но подслушал обрывки разговора в кибитке, которые заставили меня забраться наверх и пролезть в щель между досками пола. Я случайно выбрал ту самую кибитку, и там сидели два сторожа. Иногда они говорили на своем языке, иногда по-английски – младший хотел попрактиковаться. Я провел ночь в кибитке, а не под ней. Но узнал всю историю. Я даже нашел отверстие, сквозь которое видел гроб.

– Он у цыган?

– Да. Они охраняют его днем, когда он спит, и сторожат ночью, когда Граф улетает.

– Так значит, он фальсифицировал свою смерть, – сказал я. – Одел тот скелет, который мы нашли, в свою одежду, и сам проткнул его колом.

– Да, тот разваливающийся скелет, который уже лежал там.

– …И поэтому на нем не оказалось кольца.

– Да, и здесь он тоже был в безопасности. Любой, кто нашел бы останки, подумал бы, что кольцо взял убийца.

Меня пробрал холод.

– Шипучка, он ведь устроил все это уже после смерти луны, да?

– Да. На твои расчеты это не повлияет.

– Хорошо. Но вот чего я не понимаю: Граф убил Оуэна, потому что викарий убил Растова. Отражает ли это конкретные симпатии Графа? Или он просто намерен сдерживать викария и не давать распространиться насилию?

– Не знаю. Об этом ничего не говорили.

Я тихо зарычал.

– Сложная задача, – сказал я.

– Согласен. Теперь тебе известно все, что знаю я.

– Спасибо. Хочешь пойти со мной?

– Нет. Я и правда вышел из Игры. Удачи тебе.

– И тебе, Шипучка.

Я слышал, как он уползает прочь. После обеда прошел небольшой дождик, который прекратился вскоре после захода солнца. Я вышел из дома, чтобы посмотреть, взошла ли луна, и Бубон пошел со мной. Но ее все еще закрывали облака, и мы увидели только большое яркое пятно света на востоке. Дул холодный ветер.

– Значит, время пришло, – сказал Бубон. – К утру все будет решено.

– Да.

– Хотел бы я участвовать в Игре с самого начала.

– Хотел бы луну с неба, – заметил я. – Может, так оно и было. Ты же играл, в каком-то смысле. Ты обменивался информацией, наблюдал за ходом событий, так же, как и все мы.

– Да, но не делал ничего по-настоящему важного, как вы все.

– Важнее всего те мелочи, которые, складываясь вместе, дают нам окончательную картину.

– Наверное, – сказал он. – Да, было забавно. Как ты думаешь… Нельзя ли мне тоже пойти? Мне бы хотелось увидеть, как это произойдет, чем бы все ни кончилось.

– Извини, – ответил я. Мы не можем взять на себя ответственность еще и за непосвященного. Думаю, борьба будет жесткой.

– Понимаю, – сказал он. – Я так и думал, что ты это скажешь, но должен был спросить.

Через некоторое время я покинул его, а он остался смотреть на небо. Луна все еще пряталась.

И вот… Мы вышли до полуночи, конечно, Джек и я, он надел теплую куртку и взял сумку с принадлежностями. В другой руке у него было несколько небольших поленьев для костра. Мы ушли, не заботясь об оставшейся не запертой двери.

Небо над головой начало проясняться, хотя луна по-прежнему была закрыта. Тем не менее, ее проникающее сквозь облака сияние вполне сносно освещало нам дорогу. В спину дул прохладный, влажный ветер.

Вскоре показалось Гнездо Пса, и Джек решил, что мы должны обойти его и подняться по восточному склону.

Так мы и сделали, и когда поднялись на вершину, то в кругу у камня с надписью уже слабо мерцало пламя. Подойдя поближе, мы увидели викария Робертса, Морриса и Маккаба, суетящихся вокруг небольшого костра, который явно только что разожгли и раздували, чтобы расширить пределы его влияния. Теперь ухо викария уже не было забинтовано, и свет просачивался сквозь два больших отверстия. Груда хвороста стала гораздо выше, чем тогда, когда мы приходили сюда с Серой Метелкой.

Гибельный костер – необходимая часть нашего дела. Он берет начало в туманной глубине истории наших игр. Обе стороны нуждаются в нем, поэтому, в некотором смысле, он – нейтральное орудие. После полуночи он уже горит не в одном нашем мире, и мы можем бросать в него те предметы, которые прибавляют нам силу и служат достижению наших целей. Он привлекает существа из других миров, симпатизирующие обеим сторонам, а также нейтральных духов, которые могут принять чью-либо сторону в ходе событий. Через него могут проходить голоса и возникать картины, и он служит второстепенным, вспомогательным пунктом проявления для открывающего или закрывающего объекта, каким бы он ни был. Как правило, мы все приносим что-нибудь, чтобы бросить в него, и он взаимодействует со всеми нами на протяжении всего ритуала. Например, я помочился на одну из наших палок за несколько дней до этого. Случалось, что языки пламени нападали на игроков; и я помню случай, когда одного из игроков защитила созданная им стена огня. Он еще годится для уничтожения вещественных доказательств. Полезен он и в особенно холодные ночи.

– Добрый вечер, – сказал Джек, когда мы приблизились, и добавил к груде хвороста свои поленья.

– Добрый вечер, Джек, – отозвался викарий, а Моррис и Маккаб кивнули.

Линет лежала на спине на алтаре, голова повернута к нам, глаза закрыты, дыхание замедленное. Наркотики, конечно. На ней было длинное белое одеяние, черные волосы распущены. Я отвел взгляд. Очевидно, протест был отклонен. Принюхался к запахам в воздухе. Пока никаких следов Джил и Серой Метелки.

Костер разгорелся ярче. Джек положил свою сумку и пошел помогать у костра. Я решил быстро обойти дозором местность и сделал большой круг. Ничего необычного не обнаружил. Пошел посмотреть на огромный камень. Как раз в этот момент из-за облаков показался краешек луны. Его свет упал на камень. Знаки опять стали видны – черные на фоне освещенной поверхности. Я вернулся и сел возле сумки Джека.