Онлайн книга «Война Цветов»
Огр успел моргнуть еще разок, и двое других оттащили его назад с силой, от которой парень нормального размера развалился бы на куски. — А ты, однако, крута, — глядя им вслед, протянул Тео. — Вон из моей кареты! На глазах у нее стояли слезы, из-за чего он почувствовал себя распоследним подонком — но кое-что другое в этом лице пресекло на корню его протесты и заверения в собственной невиновности. Он вылез, и дверца захлопнулась, оцарапав ему лодыжку. Секунду спустя лимузин снова влился в поток машин, уступавших ему дорогу, словно он вез груз динамита. — У тебя прямо талант выбирать себе девушек, — заметила Кочерыжка. — Заткнись. — Ему совсем не хотелось ссориться еще и с Кочерыжкой, но переполнявшие его отрицательные эмоции просто не позволяли ему молчать — хотя и достойного продолжения придумать тоже не получалось. За летуницей он шел, как в тумане, пытаясь разобраться в своих чувствах, безразличный к окружающим его диковинам и самым невероятным формам жизни. Хорошо еще, что ночь ясная и ему не приходится в довершение всех бед брести под дождем по лужам. Он страдал в основном потому, что терпеть не мог, когда его неправильно понимали, — но не только из-за этого. Поппи Дурман ему действительно нравилась. Отрадно было среди всех этих бурных событий пофлиртовать (вполне невинно) с милой красивой девушкой, относившейся к нему с такой же симпатией. И было в ней еще что-то, черт знает что — кажется, это называется очарованием. — Что я такого сделал-то? Кочерыжка, разыскивавшая нужную автобусную остановку, отозвалась не сразу. — О чем ты? — Я ведь не врал ей. Ничего ей не обещал. — Некогда сейчас это обсуждать, Вильмос. И то, что я скажу, тебе все равно не понравится. — Но я правда не понимаю. Я же ничего... Она села ему на плечо, ухватилась за ухо и заглянула в лицо. — Дерева зеленые, парень, ты вообще-то с девушками встречался когда-нибудь? — Что за вопрос? Конечно. Сто раз. — Тогда непонятно, почему ты до сих пор ничего в женщинах не смыслишь. Может, как раз потому у тебя их было так много? Легче бросить, чем объясниться толком, так, что ли? — Жизнь и так не удалась, — простонал он, — а теперь еще фея размером с собачью жевательную игрушку занимается со мной секспросветом. Долгое время она молчала и даже не шевелилась, а когда заговорила, он с трудом расслышал ее за уличным шумом. — Я дам тебе шанс извиниться. — Чего? — Ты слышал. — Да что я такого сказал-то? Ну, хорошо! Извини! — Он остановился посреди тротуара, стараясь заглянуть ей в глаза. Прохожие из иллюстрированной книги сказок обтекали его с двух сторон. — Ты только не бросай меня, Кочерыжка. Извини, если я сказал глупость, но я даже не знаю, в чем она заключается, вот ей-богу. — Да ты, почитай, одни только глупости и говоришь, — помолчав, ответила она. — Возможно, — легко согласился он, обрадовавшись, что ее голос стал снова почти нормальным. — Вот и пользуйся случаем лягнуть меня за это — другого раза ты дождешься только минут через десять. Но я так до сих пор и не усек, что такого брякнул. — По-твоему, если я маленькая, то и глупая? — Да нет же! — По-твоему, я не женщина? — Женщина! — Он вовремя проглотил «вроде бы», смекнув, что это только обострит ситуацию. — А проблема, насчет которой ты ноешь, связана с женщиной или нет? — Да, но... — Так почему же я не могу поделиться с тобой своим опытом, если принадлежу к этому самому полу? — Слушай, я ничего такого не хотел, я просто... Забудем, а? Я был не прав. Что еще у нас новенького? — Кончай бухтеть и двигай ногами, дубина. И слушай, что тебе говорят. — Весь внимание. — Ты, кажется, спрашивал, что сделал не так. И говорил, что ничего, мол, ей не обещал. Будто ты в суде или контракт подписываешь — стоит только забрать бумажку и сказать, что ты ничего такого не говорил. Чувства законам не подчиняются, особенно женские, сам знаешь. — Ничего я не знаю. В том-то вся и беда. — Отлично знаешь. Был у меня как-то дружок вроде тебя. Милый и славный по большей части — вот только брать он брал, а взамен отдавать не больно-то порывался. — Ну и что же он должен был отдавать взамен? Или нам, мужикам, полагается ваши мысли угадывать? — Ох, Дерева. Надо же быть таким несмышленышем. Хорошо, не говорил ты ей, что любишь ее и проживешь с ней всю жизнь в домике у моря. А за ручку ее держал? Слушал разговоры о том, как она счастлива? Заливал ей, какая она прелесть и до чего ты рад, что с ней встретился? — Я думал, что ты спишь, а ты слушала! — Все честно — речь ведь идет и о моей жизни. Любопытно же, что ты там плетешь дочке одного из тех, кто нас убить хочет. Он снова шагал, почти не обращая внимания на красивые и гротескные лица, глядящие на него из ресторанов и баров, на возгласы и непривычно звучащие автомобильные сигналы, даже на обрывки экзотических мелодий. — Ну, допустим — а что я должен был говорить? — В точности, как тот мой бывший дружок. И что вы только, парни, о себе думаете? Из вас каждое слово клещами надо вытаскивать. Получили, что хотели, и поминай вас как звали. А если и остаетесь, то становитесь страшно загадочными. Читаешь в вас, как в книге на чужом языке, а только ошибешься, вы сразу: «Не говорил я этого! Не докажешь!» Так вот: если ты держишь девушку за руку, и жмешься к ней, и говоришь, какая она красивая, только что руку и сердце ей не предлагаешь, — не удивляйся потом, что она злится, когда ты сматываешься при первой возможности. — Да ведь она тебе не понравилась! Ты хотела, чтобы я держался от нее подальше! — Мне понравилось, что она не стала слушать твои извинения. А вообще-то правильно, лучше с ней не связываться. Поэтому я, как ты мог заметить, не обжималась с ней и ногой об ногу не терлась, когда думала, что ты меня не видишь. Поворачивай. — Что? — Поворачивай. Вон туда, направо. От той остановки идет автобус в Утро. Остановка, резная скамейка под резным же навесом, помещалась перед заколоченной витриной. Вывеску с магазина сняли, но при серебристом свете фонарей Тео разобрал отпечатавшиеся на стене буквы «Сиреневые разности». Тарабарское эльфийское письмо он по-прежнему читал свободно. На скамейке, держась очень прямо, ждал единственный пассажир — гоблин. Он даже не взглянул на присевшего рядом Тео, но явно его заметил, потому что смотрел теперь на улицу немного не так, как раньше. — Твоя взяла, — сказал Тео. — Ты у нас дзен-мастер по отношениям полов, а я чурбан неотесанный. Учи меня. |