Онлайн книга «Ничего личного»
|
– Ну, спасибо, просветил! А то я не знал! А у тебя, прости за нескромность, какой пунктик? Не поделишься или стыдно? – Почему? Я, например, жену свою очень люблю. – Так и я люблю. Это неинтересно. – Любить по-разному можно. На меня собственная сила давит, поэтому все маленькое и слабое приводит в этакое щенячье состояние. Полного восторга. Я испытываю потребность защищать. А чтоб кайф сильнее был, я эту потребность не распыляю, а концентрирую на одном объекте. – Я не знал, Барышев, что ты такой философ. – А ты думаешь, это только тебе можно? – оскалился Серега. – Я потому и побежал за тобой: поговорить. Нельзя человеку быть одному. От одиночества люди с ума сходят. Ты, Леха, всегда на меня можешь рассчитывать. – Ну, спасибо! – Не стоит. Ты сейчас еще злишься, потому не в себе. А как успокоишься, так оценишь. Я кому попало дружбу свою не предлагаю. Хотя по натуре человек добрый. Так что ты дурить переставай. Пойдем в коттедж, представители власти уже убрались восвояси со своим трофеем, то есть с трупом В. В. Иванова, завтра с утра и мы двинемся. Отдохнули, нечего сказать! – Да, все правильно, все хорошо, только жить отчего-то тошно. – Это ты не похмелился. Ну, шучу, шучу. Чего зыркаешь? Будто я пью! Живи, Леша. А хоть бы и тошно! Ищи, ради Христа, свою истину. Может, ты и есть пророк в своем Отечестве. А? – Барышев слегка толкнул Алексея в бок. – Ну что, мир? – Сам не знаю. Я так сразу не могу. – А ты попроще. Лицо попроще. – Думаешь, народ ко мне сразу же потянется? – усмехнулся Алексей. – Ну, не сразу. Коллектив ты против себя восстановил, факт. А коллектив, Леша, уважать надо. – Может, хватит мне мораль читать? Сначала жена, теперь ты. – Сашку ты зря обижаешь. Повезло тебе, а ты ее все время будто золотую монету на зуб пробуешь: настоящая или нет. Да, настоящая! Может, хватит уже? – Все, сдаюсь! Достал ты меня, честное слово! – Я такой, я кого хошь достану, – расхохотался Серега. – Пошли, в картишки перекинемся. Это у тебя здорово получается. – Должен же и я какие-то таланты иметь. – Ладно прибедняться-то. Ты, как красивая девка, на комплимент, что ли, напрашиваешься? – А ты комплименты говорить не умеешь? – Умею. Бабам. Как-то же я Аньку закадрил. – Ну, для этого тебе комплименты говорить не требуется. При одном взгляде на тебя женщина столбенеет. – Ха-ха-ха! А ты, никак, завидуешь? Его кулак отскочил от Серегиного плеча, словно горох от стенки. – Легче? – оскалился Серега и подставил другое плечо: – На, ударь еще. – Да иди ты… Он уже успокоился. И в самом деле: а что изменилось? На мир во всем мире раздрай в отдельно взятой фирме отдельно взятой страны никак не повлияет. И смерть В.В. Иванова тоже. Равно как и страдания А.А. Леонидова. «Масштабнее надо мыслить, Леша! Масштабнее!» – сказал он себе. И пошел обратно в коттедж. Где жизнь, согласно главному своему свойству, налаживалась в условиях полной цивилизации: света, тепла и горячей воды из-под крана. В холле, меж тем, собирались ужинать. Запасы продуктового склада иссякли, но буфет в санатории работал исправно. Поскольку столовский ужин не вдохновил, собирались добавить. И водочки тоже. Алексей же подумал, что собираются отпраздновать. А когда же собираются делить руководящие посты? Из которых теперь вакантно оба два. Верхний и нижний. Или Серебрякова объединит, наконец, этажи? Впрочем, что здесь решает Серебрякова? Она же не Саша. Решает коллектив. С Алексеем все были более чем любезны. Это значит, что с ним не разговаривали. Он так и подумал: дабы не беспокоить. И пошел в свою комнату. То есть в номер. Состоящий из одной комнаты. Саша сидела в кресле с книжкой в руках и делала вид, что читает. Во всяком случае, старательно переворачивала страницы. Сережку уже отпустили на волю, и он убежал к детям. Бойкот отцов на детей не распространялся. Вид у жены был задумчивый и грустный. Алексей выхватил у нее книгу и упал на колени перед креслом. Ударив себя кулаком в грудь, воскликнул: – Прости меня! Ну прости! Я был неправ, я приношу свои извинения! – А без того, чтобы не ломать комедию, ты не умеешь? Нормальным человеческим языком? – Сашенька, милая, я же люблю тебя, – жалобно сказал он. – Лучше. – Ну вот, опять! Люблю. Тысячу раз сказать? Хочешь, буду вот так стоять и бубнить: люблю, люблю, люблю… Пока не охрипну? Тебе легче будет? – Легче, – упрямо сказала жена. – Тогда я начинаю. Люблю, люблю, люблю, люблю… – он перевел дыхание. – Что ж ты остановился? – Хочешь, чтобы я умер от недостатка кислорода? Умереть, объясняясь в любви любимой женщине! Как это прекрасно! – Тогда продолжай. – Люблю, люблю, люблю… – Что ж ты опять замолчал? – Жду: может быть, ты меня пожалеешь? Разве недостаточно знать, что я могу сделать то, что пообещал? Если мужчина обещает всю жизнь носить женщину на руках, не заставит же она его надорваться? Если любит, конечно. – Ладно, Лешка, ты всегда вывернешься, – вздохнула Саша и протянула руку, чтобы потрепать его волосы. Он поймал эту руку, пахнущую ландышами, прижал к губам и, целуя, сказал: – Сашка, я больше не буду. – Будешь. Через день опять все начнется сна чала: ты будешь злиться, говорить гадости, а я прощать, – и она высвободила руку. – Ты добрая, а я злой. – Ты злой, пока я остаюсь такой доброй и пока тебе все это позволяю. – Не позволяй. – Бить тебя, что ли? – А я сильнее. – Что? Да мы с тобой почти одного роста! – Почти не считается. К тому же, у меня мускулы. – Ну-ка, где там твои мускулы? Она поднялась с кресла и попыталась оттолкнуть его с дороги: – Пусти, я пойду в ванную, умоюсь. – Ты плакала, да? – Пусти. – Не дергайся, женщина. – Он крепко ее прижал и на ухо шепнул: – Можно тебя поцеловать? – Ты же меня держишь. Целуй. – А насильно неинтересно. Я хочу знать, что ты меня простила. – Простила. – И она попробовала вывернуться. Он не пускал. Завязалась борьба, во время которой они почти уже добрались до кровати. Через которую и лежит единственный путь к полному примирению супругов. В это время в дверь постучали. – Не откроем? – шепнула Саша. |