Онлайн книга «Гробница Наполеона»
|
— Похоже, что Грушин ошибся, — вздохнул Артем. — Я не верю, что известная писательница, которая так замечательно держится, замешана в чем-то грязном! Ну не верю, и все! Либо у вас, мадам, нервы железные, либо… Он не договорил. — Артем Дмитриевич, я тоже хотел сказать, — поспешно заявил Валентин. — Что это ошибка! Я понятия не имею, почему меня сюда пригласили! — А почему же ты приехал? — ощерился Артем. — Грушин говорил что-то насчет слияния двух компаний… — пробормотал Валентин. — Вот как? И ты поспешил сюда, слить ему информацию? — Нет! Что вы! — Тс-с-с… — сказала Кира. — Я слышу… Подъехала машина. Это следователь! — Да хватит тебе трястись! — одернула ее Прасковья Федоровна. — Если это игра, то и следователь ненастоящий! — Надо бы в первую очередь спросить у него удостоверение, — резонно заметил Артем. — Не хватало еще делать признания клоуну! — А вы все-таки хотите сделать признание? — усмехнулась писательница. Самый молчаливый из присутствующих, Сид, похоже, пришел в себя и теперь сосредоточенно поглощал крабовый салат, прихлебывая баночное пиво. Покосившись на него, Инга вдруг сказала: — Не понимаю, при чем здесь Сид? Неужели кто-то может его шантажировать? Все и так знают, что Сид — стриптизер! И чем больше скандала будет вокруг его персоны, тем лучше! А ему кого шантажировать? И зачем? Прасковья Федоровна, вы ему что, денег не даете? При этих слова Сид чуть не поперхнулся. Потом беспомощно посмотрел на жену: — Мать, ты-то веришь, что я ни при чем? — Ах, я уже сказала, что отношусь к этому как очередной Даниной шутке! Я… В это время на лестнице раздались тяжелые шаги. Все невольно замерли. Сюрпризы Грушина производили эффект разорвавшейся бомбы. Что на этот раз? Ряженые? Вошедший в каминный зал вслед за Грушиным мужчина был лет сорока, невысокого роста, грузный. Переваливался, как утка, и костюм висел на нем мешком. — Добрый вечер, граждане, — пытаясь справиться с одышкой, сказал мужчина и, достав из кармана пиджака носовой платок, вытер вспотевший лоб. — Однако лестницы у вас крутые, Даниил Эдуардович! Артем нервно начал постукивать пальцами по столешнице. Инга вновь потянулась к бокалу с шампанским. — Позвольте представиться: следователь городской прокуратуры майор юстиции Колыванов Андрей Алексеевич, — торжественно представился вошедший. — Удостоверение, — попросил Артем. — Пожалуйста. И мужчина полез в карман пиджака. Его документы взял Артем и изучал их долго и тщательно, чуть ли не обнюхивая. Потом сказал: — Да, похоже на правду. Лучше было бы позвонить по месту работы и уточнить, но… Ночь на дворе! Не понимаю только: почему не из районной прокуратуры? Почему из Москвы? Ведь дело возбуждает Грушин? Или как? — С этим, граждане, еще не ясно, — вздохнул Колыванов и повернулся к хозяину: — Присесть можно? — И присесть и закусить, — кивнул тот. — Может, выпить, Андрей Алексеевич? — Ни-ни! — замахал руками следователь. — На службе! А покушаю с удовольствием! — Кто еще хочет взглянуть на документы майора? — обратился к присутствующим Артем. — Мы вам верим, — кокетливо сказала писательница. — Уж вы, во всяком случае, разбираетесь в этом лучше нас! Остальные ее поддержали. Артем вернул удостоверение Колыванову, тот запихал документ в карман пиджака и, сладко причмокнув, пододвинул к себе жульен. Покосившийся на него Сид принялся делать себе бутерброд с черной икрой. Не пропадать же добру! — Туз крестей — казенный дом, — негромко сказал Грушин. — Что? — вздрогнула Инга. — Я говорю, что кому-то из вас выпадает казенный дом. Тюрьма, не иначе. — Итак, Андрей Алексеевич, что сказал вам Грушин? — настойчиво спросил Артем. — Что кое-кто хочет сделать признание. Тет-а-тет, так сказать. Добровольно, что зачтется при вынесении приговора. Кира посмотрела на Колыванова с ненавистью. А Сид хмыкнул. — Пока я отсутствовал, никто не надумал? — обратился Грушин к сидящим за столом. И тут случилось неожиданное. Валентин Борисюк промокнул салфеткой рот, и, поднявшись со стула, громко и отчетливо сказал: — Я. Похоже, и для самого Грушина это стало неожиданностью. Артем же уставился на своего зама по рекламе тяжелым, пронизывающим взглядом. А Сид перестал жевать. — Скажите пожалуйста! — покачала головой Прасковья Федоровна. — А на вид такой приличный молодой человек! — А почему вы думаете, что я шантажист? — с вызовом спросил Валентин. — Ну, так признание же, — растерянно сказала писательница. — Публично хотите покаяться или как? — нашелся наконец Грушин. — Я хотел бы побеседовать с Андреем Алексеевичем наедине, — вздохнул Валентин. — Проконсультироваться, так сказать. — Пожалуйста, пожалуйста. Я затем и приехал, — и следователь со вздохом сожаления отодвинул тарелку. — Итак, один решился, — подвел итог Грушин. — Я рад, Валентин. Теперь тебе станет легче дышать. Борисюк побагровел и отошел к окну. Присутствующие смотрели на него с откровенным любопытством. — Ну-с, Даниил Эдуардович, и куда нам, так сказать, пройти? — поднялся следователь Колыванов. — В мой кабинет. Там вам будет комфортно. — Прошу вас, — кивнул следователь Борисюку. — Пройдемте. — А вы… Ничего не будете записывать? — с опаской спросил тот. — Это не допрос. Доверительная беседа в приватной обстановке. То есть наоборот. Приватная в доверительной. А в понедельник вы наведаетесь ко мне, в прокуратуру, и мы все зафиксируем. Оформим, как полагается, подпишем протокольчик… Борисюк побледнел. Пошел было к двери, но у стола задержался, жалобно спросил: — Водички можно? Что-то в горле пересохло. — Да ради бога! — Подсвечник возьмите, — посоветовал Грушин. — Тот, что на буфете. Там, в кабинете, тоже нет света. Валентин послушно направился к буфету. И тут Артем вскочил и бухнул кулаком по столу. Так, что приборы жалобно зазвенели: — Нет, это черт знает что! Я требую, Грушин, чтобы ты это прекратил! Требую, наконец, включить свет! И я не заинтересован в том, чтобы признания делались кому-то постороннему! Я требую… И вдруг схватился рукой за сердце. Лицо Артема посерело, бизнесмен осел на стул, Инга тут же кинулась к нему со словами: — Тема, тебе плохо? Сердце, да? |