Книга Гробница Наполеона, страница 44 – Наталья Андреева

— Что делать? Оставить как есть? Я закрываю дверь. Меня от этого зрелища мутит.

Он потянулся к рычагу, и стеллаж с книгами поехал на свое место. Инга вдруг начала смеяться:

— Ха-ха-ха! Три трупа, и все в одной комнате! В доме, где двадцать комнат! Не меньше! Ха-ха! И бассейн! И гараж! И сауна! Ха-ха! В огромном доме убивают почему-то в одной комнате! В кабинете Грушина! Ха-ха! Почему вы не смеетесь?!

— Дайте ей воды, — посоветовала Прасковья Федоровна.

— Лучше пощечину. Так в кино делают, — ухмыльнулся Сид.

Артем подошел и легонько потряс женщину за плечо:

— Инга! Эй! Ты меня слышишь? Перестань, ну же! Перестань!

Она вдруг вскинулась, перестала смеяться и со злостью сказала:

— Отойди от меня!

— Что? — опешил Артем.

— Отойди! Вы все здесь! Маньяки! Уроды!

— Истерика, — констатировал Грушин. — Срочно надо шампанского.

— И ты урод! Самый урод из всех уродов!

— Может, она одновременно была еще и любовницей этого молодого человека? — предположила Прасковья Федоровна.

— Какого молодого человека? — удивился Артем. И через плечо кивнул на стеллаж: — Того, которого только что убили?

— Нет. Того, который убил, — трагическим шепотом сказала писательница.

Инга вновь начал смеяться. Валентин Борисюк поднял голову и громко сказал:

— Да пошли бы вы все…

— Слава богу! Он приходит в себя! — вздохнула Прасковья Федоровна.

— Скажем, выходит из шокового состояния, — заметил Грушин.

— А можно сказать, что он убил Ваню в состоянии аффекта? — задумчиво спросил Артем.

— А остальных? — удивилась писательница. — Остальных в каком состоянии убил?

— Да пошли бы вы все… — повторил Валентин.

— Знаете что? Надо его запереть! — решила

Прасковья Федоровна. — Для пущей безопасности.

— Где? С трупами? — с иронией спросил Грушин.

— Ну зачем же с трупами? В доме что, мало комнат?

— Именно с трупами, — высказался Артем. — Чтобы дошло.

— Но, может быть, он нам сначала все расскажет? — Инга перестала смеяться и вернулась к интересующей ее теме.

— Ты-то почему так волнуешься? — уставился Артем на свою любовницу.

— Потому. Меня обвинили в шантаже. А убийца — он, — кивнула Инга на лежащего на полу Валентина. — Я хочу справедливости.

— Или спихнуть все на того, кто невзначай себя выдал, — вмешался Грушин.

Артем подошел к Борисюку и, нагнувшись, спросил:

— Валентин, эй! Ты нам расскажешь?

— Я вам уже рассказал, — отозвался вдруг Борисюк.

Он и в самом деле постепенно начинал приходить в себя. И почувствовал боль в связанных руках. Голова тоже болела. Только теперь он сообразил, что сделал еще хуже, чем было, вместо того чтобы исправить положение. Но когда бросился к буфету за пистолетом, не отдавал отчета в своих поступках. Это был импульс, толчок изнутри, неведомая сила, которая и кинула его к буфету. И заставила стрелять в Ваню Смирнова.

— Когда рассказал? — удивился Артем. — Там? Внизу?

— Да. Только вы не поняли.

— Постой-ка… Ты сочинил какую-то нелепую историю. Дай-ка припомнить… Я даже в нее не поверил. Мол, кто-то тонул, а ты не спас. Убил, но не нарочно.

— Это я потом сочинил. Потому что испугался. И вообще… Пошли бы вы все…

— Его надо отвести наверх и положить на кровать, — вздохнула Прасковья Федоровна. — А дверь запереть. А нам все расскажет Даня.

— И в самом деле! — хлопнул себя по лбу Артем. — Я же забыл! Есть человек, который в курсе, кто, кого и за что убивает! Но теперь-то можно пролить свет на эту историю? Когда все уже закончилось?

— А ты уверен, что закончилось? — загадочно усмехнулся Грушин.

— Уверен, — твердо ответил Реутов. — Потому что ты дашь мне сейчас ключ от буфета.

— Значит, вы предлагаете мне открыть еще две карты, — задумчиво сказал хозяин дома. — Шантажируемого и шантажиста. А что мне тогда останется?

— Мы не предлагаем, — поддержала Артема Инга. — Мы требуем. Комедия окончена. Ты запираешь буфет от греха подальше. И вызываешь милицию.

— Предлагаю после полуночи, — сказал Грушин.

— То есть? — уточнил Артем. — После полуночи запираешь буфет? После полуночи нам все рассказываешь? Или милицию вызываешь после полуночи?

— А что решает один час?

— Ничего не решает. Но буфет ты запрешь сейчас, — велел Артем. — Инга права. От греха подальше. Кстати, проверьте — ампула на месте?

Прасковья Федоровна подошла к буфету, протянула руку.

— Стоять! — выкрикнул Артем. — Руки! Руки назад!

— Что? Что такое? — испугалась писательница, отдернув руку.

— Это мы уже проходили. Каждый задерживается у буфета как бы невзначай, а потом выясняется, что пропало орудие убийства! — сказал Реутов.

— Но я ничего отсюда не брала!

— Вот и отойдите от буфета! Грушин, ключ!

Тот безропотно полез в карман со словами:

— В конце концов, если у кого-то возникнет потребность, в доме полно тяжелых предметов, которыми можно было бы…

— Заткнись, — сказал Артем, забирая у него ключ.

Он подошел к буфету и обратился к присутствующим:

— Минутку внимания. Ампула с ядом лежит на месте, целая и невредимая. Кто не знает: цианистый калий на свету разлагается, отсыпать его нельзя. То есть бесполезно. Прасковья Федоровна, ампула на месте?

— Да. Лежит, — кивнула писательница.

— Целая?

— Да. Абсолютно!

— Я запираю буфет.

Артем повернул ключ в замке, потом для убедительности подергал ручку. Мол, все надежно.

— Замочек-то можно взломать, — задумчиво сказал Сид.

— А ключик сунуть к себе в карман, — усмехнулся Грушин.

В ответ на его слова Артем подошел к балкону и отдернул тяжелую портьеру. Открыл дверь, благо Сид уже поработал над шпингалетами, и они свободно проворачивались в пазах. И зашвырнул ключ на участок. Внизу еле слышно звякнуло.

— Вот так, — с удовлетворением произнес Артем, закрыл балконную дверь и задернул портьеру.

— Ущерб домашнему имуществу, — заметил хозяин дома. — И как я теперь отопру буфет? Вещь-то старинная! Ценная! Красного дерева!

— Уверен — где-нибудь лежит дубликат. Но не у тебя в кармане. А с тебя я теперь глаз не спущу. Теперь насчет тайны, которую ты собираешься открыть: немедленно! Ты слышишь? Тогда мы подумаем, можно ли отложить визит милиции до полуночи.