Онлайн книга «Обмани меня нежно»
|
– Может быть, ты не все про него знаешь? – Да уж, тайна! – рассмеялась мама. – Дочь уехала в Америку! Жена умерла. Боря очень переживал. Мы с ним связь давно уже не поддерживаем, я знаю обо всем от Дениса. Но ничего криминального в Борином прошлом нет, это точно. И в настоящем тоже. Недавно он вышел на пенсию. – Потрясающе! – Прости? – непонимающе посмотрела на него мама. – Потрясающе, что у тебя есть такие старые, замечательные фотографии! – Гера, что с тобой? Обычные фотографии. – Дай ее мне, я отсканирую и верну Денису Юрьевичу оригинал. А тебе отдам копию. – Умница! – мама чмокнула его в щеку. – Ну, пошли собираться? Он кивнул и засунул бесценную фотографию в конверт, а конверт в борсетку, где лежали права и прочие документы. «Кажется, я лох! – весело подумал он. – Я ведь и раньше слышал от мамы эту студенческую песенку. «Борис, Денис и Серафим поехали в колхоз. Один страдал, другой рыдал, а третий вахту нес». Я слышал ее и от Серафима Петровича. Но мне даже в голову не пришло, что Борис из песенки, трудяга, работающий за троих, и есть загадочный дядя Боря, забирающий у меня ворованные картины на Ленинградском вокзале, а на следующий день передающий мне пачки долларов! Я даже не прослеживал эту связь. Не думал, что такое возможно. Ну, «дядюшка», держись!» * * * Все объяснялось просто: в тот момент, когда Зое звонил Жора, перед ней сидел Валерий Сергеевич Громов. Она приехала на дачу вчера, после того, как отдала Кате очередную картину Васильева и ее копию. И тут же стала собираться. Ей давно уже все это не нравилось. Каким образом ворованные картины из музея попадают к Кате? Если они с Жорой знакомы, то зачем надо везти подлинник в Москву, а потом заказывать еще одну копию? Зоя ничего не понимала, кроме того, что ее друзья, они же благодетели, занимаются одним и тем же. Чем именно, она не хотела думать, потому что... Потому что это ее не касалось. Как только она позволяла себе об этом думать, рука, в которой Зоя сжимала кисть, бессильно опускалась. Она больше не могла писать. Она слишком любила Жору и безмерно обожала Катю. За то, что Катя была не такая, как она сама. Решительная, отважная и очень красивая. Не мямля, не рохля-толстушка, а женщина, олицетворяющая собой успех, пусть даже по ночам она горько рыдает в подушку. К ногам которой мужчины падают, как спелые яблоки с ветки, стоит только коснуться ее рукой. Такой женщине попробуй откажи! Зоя любовалась Катей, и чем больше они были знакомы, тем больше она ею восхищалась. В последний Катин визит в Питер откровенный разговор между ними уже назрел. Зоя готова была предъявить Кате Жору и посмотреть на ее реакцию. Но Жора внезапно исчез. Его мобильный телефон не отвечал почти двое суток, и Зоя начала беспокоиться. Что случилось? Когда же Жора ей, наконец, ответил, Катя уже спешила на поезд. – Как жаль, что мне не удалось повидаться с твоим женихом, – сказала она. – До отъезда у меня куча дел! – Он мне не жених! – вспыхнула Зоя. – Я ему отказала! – Мы с ним увидимся в следующий раз. Сегодня у меня весь день занят, извини. – Я все понимаю, – вздохнула Зоя. – В другой раз, так в другой раз. Катя очень спешила, ее, похоже, кто-то ждал, и Зоя не решилась испортить ей праздник. По Катиному сияющему лицу она поняла, что это мужчина, а вовсе не дела. «Тогда я начну с него», – подумала Зоя и взяла со стола Жорину фотографию. Подарок от него же. На обратной стороне даже была надпись: «Гениальной Зое от меня, сирого и убогого. Жора». «Убогий» смотрелся весьма недурно в светлых джинсах и футболке, обтягивающей его загорелый торс. На Жориных губах, похожих на лук с натянутой тетивой, играла улыбка, а за спиной разливалось море: он стоял у парапета на набережной. Море пенилось, закипая на раскаленной сковороде мелкой прибрежной гальки, а Жора жмурился от солнца и счастья. Возможно, его фотографировала женщина, с которой красавчик Жора закрутил короткий курортный роман. Но Зоя давно уже его не ревновала. Она им любовалась, так же, как и Катей. Оба принадлежали к особой породе людей, которые прогибают изменчивый мир под себя, сильных, волевых и ошеломляюще, пьяняще красивых. Художница Зоя Каретникова не смогла бы его возненавидеть. Это было против ее природы. Но объясниться следовало. Она решила для начала выспаться, поутру прополоть заросший травой огород, привести в порядок цветники, а уж потом заняться личной жизнью. Ей не нравилось, как справилась в ее отсутствие мама с огородом и цветниками. Да и с личной жизнью мама только все усложняла. – Выходи замуж за Жору, – бубнила она. – Да ведь он меня не любит! – Любви нет. А тебе рожать надо. – Да куда уж мне рожать! Зоя злилась, мать сердилась. Так прошло утро, а потом... Потом у их калитки остановилась машина. Зоя услышала, как завизжали тормоза. «Жора!» – подумала она и обрадовалась. Но... От калитки к ней шел незнакомый мужчина. Он не понравился Зое с первого взгляда. Она почему-то подумала о сухой корявой ветке в пышной кроне, отростке, лишенном жизненных соков, хотя незнакомец был молод, а вовсе не стар. Но он портил пейзаж, видимо, такая была у него карма. Зоя невольно напряглась. – Зоя Фоминична Каретникова? – услышала она. – Да, это я. – У меня к вам будет пара вопросов. Она едва взглянула на протянутое им удостоверение. И так уже понятно, что приятностей от этого парня не жди. – Кто это, Зоя? – испуганно спросила мама. – Заказчик. У нас будет серьезный разговор, я там клумбу не дополола, поручаю ее тебе. – Тебе же не нравится, когда я занимаюсь твоими цветами! – Нравится, иди. Не мешай нам. Та ушла. – Где бы нам побеседовать? – Валерий Сергеевич оглянулся. – Хотите дома, а хотите на веранде. – Погода хорошая, давайте устроимся на веранде. – Давайте, – хмуро сказала Зоя. Она первой шагнула на ступеньку. Валерий Сергеевич следом за ней. – Итак, Зоя Фоминична, вы художница, – сказал он, присаживаясь в плетеное кресло. Она невольно нахмурилась: это было Жорино кресло. Когда он сидел на веранде, небрежно опираясь мускулистой рукой о подлокотник и ветер ерошил его светлые волосы, а глаза становились синими, как небо, это было захватывающе красиво! Валерий Сергеевич портил натюрморт точно так же, как портил пейзаж. В плетеном кресле лежало зеленое яблоко, а не спелое. – Зоя Фоминична? – Да. – Вы художница? – Да, – она и говорила так, будто ела кислое неспелое яблоко. – Работаете на заказ? – Когда как, – пожала она плечами. |