Книга Зеркала. Книга 1. Маскарад, страница 60 – Дмитрий Колодан

В конце концов, Томка не выдержала:

— Так нечестно!

— Такова жизнь, — вздохнул Бруно. — Я вам отрежу по кусочку?

Сыр Бруно резал с осторожностью сапера, перерезающего красный провод в бомбе с часовым механизмом. Едва нож вскрыл плесневелую корку, запах стал еще сильнее. Будто кто-то разлил в крошечной кухне ведро нашатырного спирта. Изнутри сыра что-то брызнуло и зашипело на лезвии ножа. Девушке стало не по себе.

— Вы уверены, что это можно есть?

— Конечно! — заявил Бруно. Таким же тоном Цезарь Борджиа отвечал на вопрос, все ли в порядке с вином.

— Да? А это законно?

— Кхм… Возможно. Вот, держите…

Бережно, как пробирку с нитроглицерином, Томка взяла ломтик.

— Смелее, — подбодрил девушку Бруно. — Ваша прабабка глотала этот сыр, не моргнув глазом.

— Не верю, — сказала Томка. — Это невозможно.

— А зря, — сказал старьевщик-изобретатель. — Она крепко зажмуривалась и не могла моргать.

— Хм…

— И все равно. Она набрасывалась на него, как львица.

— Хорошо, — Томка зажмурилась так сильно, как могла, и положила ломтик сыра в рот.

Сперва, она ничего не почувствовала. Томка прожевала кусочек сыра, и все было в порядке. Сыр как сыр, похож на горгондзолу, может, малость островат. Видимо, аммиачный запах на время притупил ее чувство вкуса.

А невидимый таймер уже начал отсчет: три, два, один… Коротко вскрикнув, Томка взвилась в воздух и заскакала по комнате, как кошка по раскаленной крыше.

Она не могла даже описать свои ощущения. Во рту точно взорвалась бомба, начиненная гвоздями, битым стеклом и кайенским перцем. Томка закружилась на месте, отплевываясь и ругаясь на всех языках, какие только знала:

— Тьфу! Черт! Дрянь… Какая гадость! Muck! Dreck! Saleté! Porcheria!

Все, что ей хотелось — как можно скорее прополоскать рот щелочью. Она не верила, что это поможет избавиться от гадкого вкуса, но нужно было сделать хоть что-то!

Ответом на ее молитвы стала рука, появившаяся перед лицом и сжимающая стакан. Видимо, та самая пресловутая «рука помощи», о которой так много говорят и пишут. Недолго думая, Томка схватила стакан и осушила одним глотком. Сколько градусов было в граппе — неизвестно, но Томка выпила ее легко, как стакан воды.

И на землю снизошла благодать.

Словно девушка из самой бездны ада воспарила прямиком на небеса. Мир вдруг стал невыразимо прекрасен, краски обрели потрясающую яркость, а поскуливание Снуппи зазвучало как пение райских птиц. Потом девушка сообразила, что причиной всему стало то, что противный вкус исчез, будто его и не было. Полными изумления глазами Томка уставилась на старьевщика-изобретателя.

— Ну как? — было видно, что ему не терпится узнать ее мнение.

— Это… это… — на большее Томку не хватило.

— Вот теперь, — сказал Бруно, — я уверен, что ты правнучка Гуттаперчевой Принцессы. Всякий раз, попробовав этого сыра, она скакала по дому один в один как ты. И слова употребляла похожие…

— Зачем она его ела? — Томка не могла поверить, что человек, хоть раз попробовавший этого сыра, решится повторить эксперимент.

— Видимо, он ей нравился, — предположил Бруно.

На это у Томки был однозначный ответ:

— Вранье.

— Тогда так, — Бруно не стал спорить с очевидным. — Ты же знаешь, чем она зарабатывала на хлеб с маслом? Выполняла чертовски опасные трюки… Крутилась там под куполом безо всякой страховки. Она говорила, что если съесть кусочек моего сыра, то любой риск покажется детской забавой.

— Хм…

Свой резон в словах старьевщика-изобретателя определенно был. После того, как Томка попробовала сыра, ее собственный прыжок с парашютом с неисправным кольцом выглядел именно детской шалостью. Да и в предстоящем выступлении на вечеринке у Маркиза она уже не видела ничего опасного. Ну да, там будут Лучано и Бобо, и что с того? Томке доводилось читать истории про «эликсир храбрости», но она и не думала, что выглядит этот эликсир как круг плесневелого вонючего сыра.

— А теперь прошу к столу, — Бруно приветственно взмахнул рукой. — Заодно расскажите, какую иллюзию вы там задумали, и что за помощь требуется…

Так, за поздним завтраком, Тинкет рассказал старику о фокусе под названием «Смертельный Чемодан». Бруно сразу включился в обсуждение. Идею трюка он уловил еще до того, как Тинкет рассказал и половину, и с ходу предложил пару усовершенствований. В «коллекции» старика имелось все необходимое, чтобы подготовить реквизит, включая дюжину рыбацких острог, которые решили использовать вместо копий, и тумбочку, где должна была прятаться ассистентка.

Томка в обсуждении не участвовала, сосредоточившись на деликатесах. Сейчас каждый кусочек ветчины или копченой рыбы казался ей подобным нектару и амброзии, и она не собиралась тратить время на болтовню. Поэт Гораций сказал бы — вот человек, который понимает, что такое «carpe diem».

— Но ведь это не все, — сказал Бруно, когда с деталями фокуса было покончено. — Вы же явились не только ради чемоданов с резиновыми вставками.

— Твоя правда, старик, — согласился Тинкет. — Ты ведь все знаешь о зеркалах?

— Так, так… — проговорил Бруно, переменившись в лице. — О зеркалах, говоришь?

— Да. Тебе не знаком такой мастер… Как его звали?

— Аретти, — подсказала Томка. — Пьетро Аретти.

Как раз в этот момент Бруно глотнул из стакана с граппой. Слова Томки подействовали так, словно она с размаху ударила старика по спине, и выпивка попала не в то горло. Бруно громко закашлялся…

— Знаком?! Еще как знаком, — проговорил Бруно, тяжело дыша. — Но вы-то откуда о нем знаете?

Тинкет вытащил из сумки осколок зеркала и протянул старику. Некоторое время Бруно разглядывал свое отражение, затем перевернул осколок и посмотрел на печать мастера.

— Давненько я не видел ничего подобного.

— Значит, ты знаешь этого Аретти?

— Да… Мастер Аретти. Настоящий зеркальщик, последний, кто с полным правом носил этот титул.

— Титул? — удивилась Томка.

— Именно. Во времена Республики «зеркальщик» — это была не просто профессия. Зеркальщиков принимали в самых лучших домах. Их дочери имели право выходить замуж за аристократов.

— И дочь Аретти тоже? — предположила Томка.

— Не было у него детей, — вздохнул Бруно. — Только маленький и глупый ученик, жалкий трусишка, который не смог защитить своего мастера…

— Защитить? — удивилась Томка.

Бруно кивнул, потягивая граппу.

— Темная история, — сказал он.

— А она имеет отношение… к египетской амальгаме? — Томка заерзала на стуле.