Онлайн книга «Уйти красиво и с деньгами»
|
Лиза взяла себя в руки и приложила палец к губам: – Тс-с-с! Ваня, пойдем отсюда. Меня, наверное, уже по всему городу ищут. Ты даже представить себе не можешь, до чего я несчастная! Они быстро вышли из зеленых ворот сада, почти пробежали Самсоновскую и свернули на Почтовую. Долго скучавший человек в канотье с видимым удовольствием припустил за ними рысью. Второй соглядатай – тот, что подволакивал ногу, – держался сзади на изрядном расстоянии, но тоже не отставал. – Ваня, знай: скоро может случиться что-то ужасное. Я всего сказать не могу, но только… Нет, все равно не могу! Этого не может быть, – быстро, на ходу говорила полушепотом Лиза. Ваня ничего не понимал, но отвечал твердо: – Я сделаю все, что ты скажешь. Я навсегда тебя люблю, не сомневайся. Просто я растерялся и не мог поверить, что у нас будет такое счастье. – Ах, если б только счастье! – почти плача, проговорила Лиза. – Я теперь даже не знаю, что со мной будет. Ты, Ваня, главное, помни, что я одного тебя люблю. Тебя! Тебя! Ты ничему не удивляйся, даже если что-то странное узнаешь, ладно? – Ладно, – согласился Ваня, запутавшийся вконец. За квартал до собственного дома Лиза остановилась. – Все, дальше не ходи, – сказала она. – И помни, что я тебя люблю. Я тебе написала много писем, вчера днем и сегодня ночью. Целых пол-ящика! Может, я даже тебе их перешлю с Мурочкой или Володькой. А когда все устроится… Ах, боже мой, как же устроится? – Ты согласна со мной венчаться? Это была не шутка? – вдруг спросил Ваня. Он все еще не верил! – Конечно, согласна. Только тайно и не теперь. Я бегу! – заторопилась Лиза. – Смотри, Тихуновский из окошка смотрит. И эти двое за нами притащились! Я так тебя люблю, так хочу, чтоб ты меня целовал, но тут нельзя. Значит, надо обязательно венчаться! Она взмахнула рукой и вприпрыжку побежала к своему дому. Ветер раздувал ее белое платье и растрепавшийся конец русалочьей косы. Ваня не шевелясь провожал глазами это странное чудесное видение. Двое преследователей подтянулись почти вплотную и остановились от Вани шагах в пяти. – Королева! – сипло сказал тот, что был в канотье. Ваня обернулся, чтобы на месте убить мерзкое животное, но оба шпиона уже удалялись по Почтовой в сторону Косого Взвоза. Как ни странно, под руку! Лиза пробралась в дом через черный ход. Она решила весело и небрежно поздороваться с тетей и не давать отчета, где была все утро. Однако, выскочив на середину гостиной, застыла в изумлении: здесь собралось общество, чересчур многочисленное для буднего полуденного часа. Тетя Анюта восседала в своем кресле, но не в зеленом домашнем платье, а в парадном лиловом, по которому были нашиты букеты из черного гипюра. Прическа ее была сегодня особенно безупречной, увенчанной испанским гребнем. Павел Терентьевич, правда, надел будничный костюм, зато с новым галстуком. А главное, при Лизином появлении с гостевого дивана одновременно, как заводные, поднялись Игнатий Феликсович Пианович и его секретарь Адам Генсерский. Эти двое всегда отличались европейским (по крайней мере, варшавским) шиком и одевались похоже, как хористы в опере. Сегодня они превзошли себя: явились в изумительных летних костюмах. У Пиановича наряд имел тонкий зеленый оттенок, а у Генсерского розоватый. Генсерский улыбался всеми своими деснами, Пианович держал в руках большой букет темно-красных роз. Этот букет напомнил Лизе о Зосиных похоронах, но Игнатия Феликсовича она великодушно простила – выбор цветов в Нетске был невелик. К тому же Пианович был сегодня бледнее обычного, не так ловок и скор в движениях, а его рука, сжимавшая шелковистую букетную бумагу, заметно дрожала. «Ба, да это сватовство!» – догадалась Лиза. На нее напало буйное, мстительное веселье. Она перебросила на грудь совершенно растрепавшуюся косу, дунула с нижней губы вверх, чтобы убрать волосы со лба, и сладко улыбнулась. – Сегодня очаровательная погода, не правда ли? – сказала она фальшивым голосом и обвела глазами присутствующих. Тетя Анюта почуяла неладное и заерзала в кресле. – Лиза, дитя мое, – начала она, скрипнув парижским корсетом, который уже два года не надевала. – Ты так внезапно вбежала… Впрочем, мы ждем тебя уже более часа! – Я гуляла, – объяснила Лиза. – Гостей я не ждала – мы ведь не принимаем по средам. Но если уж так случилось… Прошу садиться, господа! – Она указала на диван так, как учили тетку в Павловском институте, и даже изящней. – Позвольте, Елизавета Павловна, преподнести вам это! Игнатий Феликсович протянул букет. Лиза по-институтски присела и полюбовалась цветами в меру восторженно, в меру небрежно. – Какая прелесть! Какой аромат! – сказала она, опуская лицо в гущу роз и ощущая легкий запах прели. – Я вам признаюсь, Игнатий Феликсович, никто еще не дарил мне таких дорогих цветов. Подобный букет я видела лишь однажды в жизни – на гробу нашей бывшей соседки Зоей Пшежецкой. Последние Лизины слова заглушил судорожный теткин кашель, а Игнатий Феликсович стал еще белее и длиннее лицом. – Вы пока дитя, – пробормотал он, – но впереди вас ждет море цветов, я обещаю. А для сладкоежки Бетти у меня кое-что припасено. Оказалось, на карточном столе уже разложены две гигантские конфетные коробки. В одной – любимые Лизины конфеты с кремом, в другой – нескромные, пока запрещаемые теткой пьяные вишни. – О! Какое чудо! – преувеличенно восхитилась Лиза. Она нетерпеливо вскрыла коробку с вишнями и засунула конфету в рот. – А когда я стану пьяная? – наивно спросила она. – Или для этого надо съесть много конфет? – Милое, простодушное дитя! – шепнула Пиановичу Анна Терентьевна, внутренне дрожа от дурных предчувствий. – Ты, Лиза, быть может, поднимешься к себе? Причешешься, переоденешься и вернешься? Нам с тобой есть о чем серьезно поговорить. – К чему тянуть? Уже битый час тут сидим! – вдруг вскрикнул Павел Терентьевич. Он выглядел очень сконфуженным и недовольным. Анна Терентьевна глянула на брата укоризненно: – Павел! Ты не можешь понять: в жизни девушки бывают минуты… – Мне что-то еще дарить будут? – кукольно захлопала ресницами Лиза. Она окинула общество холодными глазами и остановилась на улыбающихся деснах Генсерского. – Постойте… Я, кажется, догадалась. Мне дадут сегодня выпить шампанского! Полный-преполный бокал, верно? – Лиза, сядь, – прервала Анна Терентьевна. – Так и быть, не станем больше откладывать… Лиза! Игнатий Феликсович оказал нам честь: он просит твоей руки. Тут уж Анна Терентьевна не смогла удержаться от слез и, выхватив из корзинки платок, уткнулась в него. Снова встал Пианович: – Елизавета Павловна! Будучи давно и сердечно привязан к вашему семейству, я не мог… Ваши душевные качества, ваш ум, ваша редкая красота… Я почел бы за честь составить счастье… – И он зачем-то резко, по-офицерски склонил голову. |