Книга Чернее некуда, страница 68 – Найо Марш

– Я не собираюсь отвечать на ваши обвинения, сэр. Я уже говорил вам, меня скрутили.

– Полковник?

– Что? Без комментариев. Никаких дурацких комментариев, черт бы их побрал!

– С какой целью вы трое ломились сюда полчаса назад?

– Без комментариев, – хором повторила троица, а Чабб снова заявил, что вовсе и не собирался к Санскритам, а остановился, чтобы предложить Полковнику помощь и отвести его домой.

– Вы, стало быть, предпочитаете держаться этой версии? – сказал Аллейн. – Вы совершенно уверены, что вам не хотелось устроить Санскритам, или хотя бы Санскриту, теплые дружеские проводы, чтобы ему было о чем вспоминать в Нгомбване?

Все трое замерли. Они не глядели ни на Аллейна, ни друг на друга, однако на миг затаенная улыбка скользнула по их лицам.

Кто-то вновь принялся безостановочно названивать у входной двери. Аллейн вышел на лестницу.

Миссис Чабб препиралась с констеблем, требуя, чтобы ее впустили. Констебль обернулся, глянул вверх и увидел Аллейна.

– Хорошо, – сказал Аллейн. – Пусть поднимется сюда.

На этот раз он увидел иную миссис Чабб, – немного склонясь вперед и подняв голову, чтобы глядеть ему прямо в лицо, она быстро поднималась по лестнице.

– Где он? – задыхаясь, требовательно спросила она. – Где Чабб? Вы сказали, чтобы я не выпускала его из дому, а сами держите его тут. И других вместе с ним. Разве не так? Я знала, куда он пошел. Я ходила на Мьюс, видела. Зачем это? Что вы с ним делаете? Где мой Чабб? – повторила миссис Чабб.

– Входите, – сказал Аллейн. – Он здесь.

Она заглянула мимо Аллейна в комнату. Муж ее встал, она подошла к нему.

– Что ты тут делаешь? – спросила она. – Пойдем домой. Не нужно было сюда приходить.

– Не заводись, – ответил Чабб. – И уходи отсюда. Тебе здесь не место, Мин.

– Это мне не место? Рядом с моим мужем?

– Дорогая... послушай...

– Не хочу я ничего слушать! – она повернулась к двум другим. – А вы, джентльмены, он работал на вас, а вы втянули его неизвестно во что, всю душу ему разбередили. Внушали ему всякие мысли. Да разве ее воротишь? Оставьте вы нас в покое. Пойдем со мной, Сид. Пойдем домой.

– Я не могу, Мин, – сказал он. – Не могу.

– Почему ты не можешь? – она прижала ладонь к губам. – Тебя арестовали! Дознались, что ты...

– Заткнись! – рявкнул он. – Глупая корова! Сама не понимаешь, что несешь! Заткнись!

С минуту оба молча глядели друг на друга. Потом Чабб сказал:

– Прости, Мин. Я не хотел обзываться. Меня не арестовали. Вовсе нет.

– Тогда где же они? Те двое?

– Эй вы! Чабб! – сказал Гомец. – Вы что, с собственной бабой справиться не способны? Гоните ее в шею.

– Я вас самого сейчас... – взревел Чабб, свирепо поворачиваясь к нему.

Утонувший в кресле полковник Кокбурн-Монфор вдруг произнес голосом на удивление ясным и хлестким:

– Чабб!

– Сэр!

– Вы забываетесь.

– Сэр.

– Миссис Чабб, – сказал Аллейн, – все, что я сказал вам сегодня утром, я сказал совершенно искренне. Однако с того времени обстоятельства резко переменились, о чем вы пока не знаете. Все объяснится в самом скором времени. Пока же вы можете, если хотите, остаться в этой комнате, но только тихо...

– Лучше останься, Мин, – вставил Чабб.

– ...или уйти домой и подождать там. Долго ждать вам не придется.

– Я остаюсь, – сказала она, отошла в дальний конец комнаты и села.

Гомец, последние несколько минут трясшийся, если судить по внешним признакам, от гнева, вдруг заорал:

– В последний раз спрашиваю, где они? Куда они смылись? Сбежали? Я требую ответа. Где Санскриты.

– Они внизу, – сказал Аллейн.

Гомец вскочил, выкрикнул что-то – по-португальски, решил Аллейн, – замешкался, явно не зная, что сказать, и наконец, едва ли не с облегчением спросил:

– Вы их арестовали?

– Нет.

– Я хочу их увидеть, – сказал Гомец. – Я очень хочу их увидеть.

– Сейчас увидите, – пообещал Аллейн.

Он бросил взгляд на Фокса, и тот ушел вниз. Гомец рванулся к двери.

Констебль, все еще остававшийся в комнате, отступил на несколько шагов и перекрыл дверной проем.

– Ну что же, спустимся вниз? – предложил Аллейн и первым вышел на лестницу.

III

С этой минуты события в мастерской стали принимать такой гротескный и жуткий оборот, что Аллейн, когда он впоследствии оглядывался назад, называл этот эпизод самым диковинным в своей профессиональной карьере. Каждый из трех мужчин, стоило ему увидеть труп мисс Санскрит, обращался в карикатуру на самого себя, в двумерную марионетку, движущуюся с нарочитой неуклюжестью. Будь обстановка в мастерской несколько иной, происходящее, наверное, приобрело бы оттенок черного фарса. Однако и здесь, в ужасном присутствии Санскритов, мотивы последнего время от времени прорывались наружу, подобно всплескам неуместной истеричности в дурном представлении якобианской трагедии.

Помещение внизу было готово к приему посетителей. Бейли с Томпсоном поджидали их, стоя у окна, Гибсон присел к столу, Фокс с блокнотом в руках замер у ниши. У двери стояли двое полицейских в форме, третий расположился в глубине ниши. Ничем не прикрытые тела брата и сестры Санскритов так и остались в прежних позах. В комнате царила ужасная духота.

Аллейн занял позицию рядом с Фоксом.

– Входите, мистер Гомец, – сказал он.

Гомец застыл на пороге, похожий на настороженного зверя, подумал Аллейн, который, прижав уши, озирает чужую территорию. Не поворачивая головы он оглядел находящихся в мастерской полицейских, поколебался, заподозрив, по всей видимости, нечто неладное, чуть качнулся вперед и вошел внутрь.

Приблизившись к Аллейну, он снова застыл и спросил:

– Ну?

Аллейн легко повел рукой в сторону Санскритов. Гомец проследил за ней взглядом, повернул голову – и увидел.

Звук, изданный им, представлял собой нечто среднее между позывом к рвоте и восклицанием. Мгновение он простоял неподвижно, казалось, будто Гомец и мисс Санскрит, замерли лицом к лицу и каждый мерит другого взглядом. Из-за своего рода игривости, с которой безжизненная голова мисс Санскрит склонялась на ее безжизненную руку, создавалось впечатление, будто она изображает Банко, обличающего Гомеца.