Книга Черная вдова, страница 27 – Анатолий Безуглов

— Франция? — спросил он, имея в виду платье.

— Шила у портнихи. Здесь.

— Да ну! — не поверил профессор. — Честное слово, подумаешь, что от Диора! Летом я был в Париже. Зашёл в магазин на Елисейских полях. Тут же подбегает продавец: что угодно? А в зале — ни одной души… Какие платья! Мечта! Я вежливо поблагодарил и вышел.

— Валюты не было?

— Была-а, — протянул со вздохом профессор. — Не для кого покупать…

Лена засмеялась. Валерий Платонович удивлённо вскинул брови.

— Обычно бывает наоборот, — пояснила Лена. — Есть для кого, но не на что.

— Вам идут красивые вещи, Леночка, — сказал профессор. — Вас надо одевать, как куколку.

Лена от таких приятных слов зарделась.

— Думаю, мой муж будет в состоянии…

— Дай-то бог. Хотя наука, увы, занятие не очень рентабельное. Я имею в виду материальное вознаграждение.

— Глеб в этом году станет кандидатом, — с гордостью сказала Лена и, увидев ироническую улыбку профессора, добавила: — И тут же сядет за докторскую.

— Вы знаете, когда я был ещё без учёной степени, мне казалось: вот защищусь, стану кандидатом — деньги некуда будет девать… И что же? Четыре года угрохал на диссертацию! Света, можно сказать, белого не видел. Получил корочки. И вместо восьмидесяти стал получать сто семьдесят!

— А когда стали доктором?

— Четыреста. Но что такое четыреста рублей? Вот, например, вам нужны сапоги. Ведь дешевле ста пятидесяти нет! Я имею в виду сапоги так сапоги…

Арифметика, которую привёл профессор, обескуражила Лену.

— Глеб говорит, что будет писать монографии, а ведь за них платят?

— Милая моя, о чем вы говорите! — покачал головой профессор. — Хорошо платят за художественную литературу. Да и то тем писателям, которые, так сказать, в обойме. Уверяю вас, их не так уж много. А большинство… — он махнул рукой. — Есть у меня знакомый. Поэт. Выпустил за двадцать лет пять тоненьких книжек… Как-то он признался мне, что если бы не зарплата жены, положил бы зубы на полку. А что касается научной литературы… во-первых, очень трудно опубликовать. Во-вторых, платят копейки. А если работа плановая — вообще ничего.

— Неужели все так? — не могла поверить Ярцева. — Ну а вы? Машина у вас?..

— Леночка, я профессор уже семнадцать лет. Консультирую Госагропром. Живу один! — подчеркнул Валерий Платонович. — И потом, бываю за границей. Имею возможность привозить кое-что.

Громко и часто зазвонил телефон. Лена взяла трубку, готовясь высказать мужу все, что у неё накопилось. Но телефонистка жестяным голосом произнесла:

— Ваш абонент в Ольховском районе не отвечает.

— Как не отвечает? — вырвалось у Лены.

— Могу соединить с другим номером. Говорите, с каким?

— Другого нет…

— Что делать с заказом? Снимать?

— Можно повторить? Через полчаса?

— Хорошо, я повторю.

Послышались гудки. Лена стояла в растерянности, продолжая прижимать трубку к уху. Она не знала, что и думать. Почему нет дома даже Златы Леонидовны?

— Леночка, не переживайте, — сочувственно сказал профессор. — Пойдёмте к гостям… Отвлечётесь…

— Да-да… Сейчас… Вы идите, Валерий Платонович, — кивнула Лена, кладя трубку на рычаг.

— Я буду ждать, — улыбнулся Скворцов-Шанявский, покидая кухню.

Лена едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Она была почти уверена: все это неспроста. Заговор… Против неё…

Колчин включил магнитофон и прибавил громкость телевизора. Все уставились на экран. Новогоднее представление было на редкость неинтересным. Но другого развлечения не было.

Опять зазвонил телефон. Лена взяла трубку.

— Ольховку заказывали? — спросила телефонистка.

— Да, да! — заволновалась Лена.

— Номер опять не отвечает… Что будем делать?

— Повторите, пожалуйста. Через полчаса.

— Хорошо.

Все напряжённо смотрели на Лену. Ей стало неловко и стыдно перед гостями.

— Гуляют, наверное… В деревне принято ходить из дома в дом, — произнесла она натянуто-весело. — Как насчёт чая?

— С удовольствием, — потёр руки профессор.

Другие тоже охотно согласились.

Ярцева попросила Людмилу помочь ей, и, когда они зашли на кухню, закрыла дверь поплотнее.

— Твой Петя весь кипит, — сказала она негромко.

— Ой, беда с ним! — вздохнула Колчина. — Каждый раз одно и то же! Ну потанцевала разок с другим, так что с этого?

— Ладно, ладно… Не дразни его…

Потом смотрели телевизор, пили чай. Пироги хозяйки шли на «ура».

Федор снова включил магнитофон и пригласил Орысю танцевать. Эрик встал, хотел подойти к Людмиле, но Колчин неожиданно заявил, поднимаясь:

— Лена, спасибо огромное за угощение…

— Как, уже уходите? — удивилась она.

— Ты же знаешь, мама там одна. И Гришка что-то капризничал. Неважно себя чувствовал, — объяснил Пётр, глядя в сторону.

Люда поджала губы. Всем стало неловко.

— Да и мне пора, — сказала Орыся. — На вокзал.

— Мы вас подбросим, — отозвался профессор.

— И вы тоже? — огорчилась хозяйка.

— Пора и честь знать, — улыбнулся Скворцов-Шанявский.

Все гурьбой повалили в прихожую.

Лена тоже оделась: решила спуститься вниз, проводить гостей. Федор бросился в кухню и вернулся со своим портативным телевизором.

— Орыся, возьмите, — произнёс он взволнованно. — На память.

— Нет, нет, нет! — замахала она руками.

— Прошу!.. Я сам сделал… — растерянно умолял инженер.

— Нехорошо обижать, — заметил профессор с улыбкой. — Человек предлагает от всей души.

— Прямо не знаю… — зарумянилась Орыся.

Воспользовавшись нерешительностью женщины, Федя сунул подарок в её кошёлку.

«Крепенько зацепило парня», — подумала Ярцева.

С этой своей игрушкой Гриднев никогда не желал расставаться, даже когда приятель Глеба предложил за неё триста рублей.

Перед самым уходом зазвонил телефон. И опять — междугородная. Телефон в Ольховке не откликался. Лена в сердцах сняла заказ.

В лифт все не поместились. Первыми уехали Колчины, попрощавшись наскоро. Потом спустились остальные.

У подъезда стояла новенькая чёрная «Волга» с московским номером. Сиденья были обтянуты красной кожей, на щитке с приборами имелся телефон.