Онлайн книга «Башня шутов»
– Не знаю. Так у меня как-то вырвалось. * * * В вигилию [442] святого Мартина, десятого ноября, когда Рейневан уже совершенно выздоровел, сочли излечившимися и освободили Исаию и Нормального. Предварительно их несколько раз отводили на исследования. Неизвестно, кто их проводил, но кто бы это ни был, он, видимо, решил, что непрекращающаяся мастурбация и общение исключительно при помощи цитат из книги пророка ничего не доказывают и ничего отрицательного о психическом состоянии не говорят. В конце концов, цитировать книгу Исаии доводилось и папе, да и мастурбация тоже дело вполне человеческое. У Миколая Коппирнига об этой материи было иное мнение… – Подготавливают территорию, – угрюмо заметил он, – для инквизитора. Убирают психов и ненормальных, чтобы инквизитору не пришлось тратить на них времени. Оставляют одни сливки. То есть нас. – Мне, – поддакнул Урбан Горн, – тоже так сдается. К разговору прислушивался Циркулос. И вскоре переселился на другое место. Собрал в охапку солому и прошлепал, настоящий лысый пеликан, к противоположной стене, где в отдалении свил себе новое гнездо. Стена и пол мгновенно покрылись иероглифами и идеограммами. Преимущественно знаками зодиака, пентаграммами и гексаграммами, не было недостатка в спиралях и тетраксисах, повторялись исходные литеры: алеф, мем и шин. И, конечно же, было что-то вроде древа сефирот, а также различные другие символы и знаки. – Ну-с, что скажете, – указал движением головы Фома Альфа, – касательно этой дьявольщины? – Инквизитор, – вынес вердикт Бонавентура, – возьмет его первым. Попомните мои слова. – Сомневаюсь, – заметил Шарлей. – Я думаю, наоборот, его даже выпустят. Если действительно освобождают придурков, то для него лучшего определения не придумаешь. – Полагаю, – возразил Коппирниг, – тут вы ошибаетесь. Рейневан был с ним согласен. В меню абсолютное первенство держала постная селедка, вскоре даже крыса Мартин стала есть ее с явным нежеланием. И Рейневан решился. Циркулос не обратил на него внимания. Занятый малеванием на стене Печати Соломона, он не заметил, когда тот подошел. Рейневан кашлянул. Раз, потом другой. Громче. Циркулос не повернул головы. – Не засти мне свет! Рейневан опустился на корточки. Циркулос накорябал на охватывающем круге симметричную надпись: AMASARAC, ASARADEL, AGLON, VACHEON и STIMULAMATON. – Чего тебе нужно? – Я знаю эти сигли и заклинания. Я о них слышал. – Даааа? – Только теперь Циркулос поднял на него глаза. Немного помолчал. – А я слышал о провокаторах. Отойди, змейство. Он отвернулся спиной и снова принялся корябать. Рейневан откашлялся, набрал воздуха. – Clavis Salomonig. [443] Циркулос замер. Несколько мгновений не шевелился. Потом медленно повернул голову. И шевельнул зобом. – Speculum salvationis, [444] – ответил он, но в его голосе все еще звучала подозрительность и неуверенность. – Толедо? – Alma Mater nostra. [445] – Veritas Domini? – Manet in saeculum. [446] – Аминь. – Только теперь Циркулос показал в улыбке почерневшие остатки зубов, оглянулся, проверяя, не подслушивает ли кто-нибудь. – Аминь, юный собрат. Которая академия? Краков? – Прага. – А я, – Циркулос улыбнулся еще шире, – Болонья. Потом Падуя и Монпелье. В Праге тоже бывал… Знал докторов, мэтров, бакалавров… Мне не упустили возможность об этом напомнить. При аресте. А инквизитор пожелает знать детали… А тебя, юный собрат? О чем будет выспрашивать тебя спешащий к нам защитник веры католической? Кого ты знал в Праге? Попробую угадать: Яна Пшибрама, Яна Кардинала? Петра Пайне? Якубка из Стшибора? – Я, – Рейневан помнил предупреждение Шарлея, – никого не знал. Я невиновен. Попал сюда случайно. По недоразумению. – Cedes, certes, [447] – махнул рукой Циркулос. – А как же иначе-то? Если постараешься убедить их в своей невиновности, то, даст Бог, выйдешь целым. Шансы у тебя есть. Не то что у меня. – Да вы что… – Я знаю, что говорю, – прервал Циркулос. – Я – рецидивист. Haereticus relapsus. [448] Понимаешь? Пыток я не выдержу, сам себя закопаю. Костер гарантирован. Поэтому… Он указал рукой на начертанные на стене символы. – Поэтому, как видишь, я комбинирую. * * * Прошли сутки, прежде чем Циркулос сказал, что именно он комбинирует. Сутки, во время которых Шарлей проявил явное неудовольствие по поводу нового Рейнмарова товарищества. – Совершенно не понимаю, – заявил он, поморщившись, – зачем ты тратишь время на болтовню с недоумком. – Оставь его в покое, – неожиданно встал на сторону Рейневана Горн. – Пусть болтает с кем хочет. Может, ему нужно отвлечься? Шарлей махнул рукой. – Эй! – крикнул он вслед отходящему Рейневану. – Не забудь. Сорок восемь! – Что? – Количество букв в слове «Аполлион», помноженное на количество букв в слове «кретин»! – Я комбинирую, – Циркулос понизил голос, внимательно осмотрелся, – комбинирую, как отсюда выбраться. – С помощью магии, верно? – Рейневан тоже оглянулся. – По – другому не получится, – бесстрастно отметил факт старец. – В самом начале я уже пытался подкупить. Получил палкой. Пробовал пугать. Получил снова. Пробовал прикинуться идиотом, но они на это не клюнули. Симулировал опутанного дьяволом. Если б инквизитором по-прежнему был старый Добенек, вроцлавский приор в Святом Войцехе, мне, может быть, и удалось бы. Но новый, молодой, о, этот не даст себя провести. И что же остается? |