Онлайн книга «Башня шутов»
– Как доказательство поп sufficit. [211] – У них был мотив. – Какой? Я внимательно выслушал твой рассказ, Рейнмар. Кирьелейсона наняли Стерчи, свояки твоей любезной. Чтобы он схватил тебя живым. Во что бы то ни стало живым. События в той корчме под Бжегом, несомненно, это доказывают. Кунц Аулок, Сторк и де Барби – профессионалы, делают только то, за что им заплачено. А заплачено им за тебя, а не за твоего брата. Зачем им оставлять за собой труп? Оставленный на пути cadaver [212] для профессионалов лишняя головная боль: грозит преследование, закон, месть… Нет, Рейнмар, тут нет логики ни на грош. – Тогда кто же, по-твоему, убил Петерлина? Кто? Qui bono? [213] – Вот именно. Есть смысл об этом подумать. Надо, чтобы ты побольше рассказал мне о брате. По пути в Венгрию, разумеется. Через Свидницу, Франкенштейн, Нису и Олаву. – Ты забыл о Зембице. – Точно. Но ты не забыл. И, боюсь, не забудешь. Интересно, когда он это заметит? – Кто? Что? – Бенедиктинский Самсон Мёдоед. В том пне, на котором он сидит, шершни устроили себе гнездо. Гигант вскочил. И снова сел, поняв, что попал в ловушку. – Так я и думал, – осклабился Шарлей. – Ты понимаешь латынь, братец. К величайшему изумлению Рейневана, великан ответил улыбкой на улыбку. – Меа culpa. [214] – Его акценту позавидовал бы сам Цицерон. – Хотя это ведь не грех. А если даже и так, то кто же sine peccato est? [215] – Я б не сказал, что подслушивать чужие разговоры, прикрывшись незнанием языка, большое достоинство. – Это верно, – слегка наклонил голову Самсон. – И я уже признал свою вину. А чтоб не плодить провинностей, сразу предупреждаю, что, перейдя на французский, вы тоже ничего не добьетесь. Я знаю его. – Вот как. – Голос Шарлея был холоден как лед. – Est-ce vrai? Действительно. – Действительно. On dil, etil est verité. [216] Какое-то время стояла тишина. Наконец Шарлей громко кашлянул. – Английским, – рискнул он, – ты, не сомневаюсь, владеешь так же хорошо? – Ywis, – ответил, не заикнувшись, гигант. – Herkneth, this is the point to speken short and plain. That ye han said is right enoug. Namore of this. [217] Этого достаточно, ибо если б я даже говорил всеми языками человеческими и ангельскими… то я – медь звенящая или кимвал звучащий. [218] Поэтому, вместо того чтобы упражняться в красноречии, перейдем к делу, ибо время не терпит. Я шел за вами не удовольствия ради, а ведомый жестокой необходимостью. – В самом деле? А в чем, если дозволено будет узнать, состоит эта dira necessitas? [219] – Посмотрите на меня внимательно и скажите, положа руку на сердце, вы хотели бы так выглядеть? – Не хотели бы, – разоружающе честно ответил Шарлей. – Однако ты обращаешься не по адресу, братец. Своей внешностью ты обязан исключительно собственным папе и маме. А опосредованно – Творцу, хоть многое, похоже, этому противоречит. – Моей внешностью, – Самсон совершенно не обратил внимания на насмешку, – я обязан вам. Вашим идиотским экзорцизмам. Намутили вы, парни, и немало. Пора взглянуть правде в глаза и поразмыслить о том, как скорректировать то, что вы устроили. Да неплохо бы подумать и о возмещении ущерба тому, кому вы его причинили. – Понятия не имею, о чем ты, – заметил Шарлей. – Ты, дружок, говоришь на многих языках человеческих и ангельских, но на всех невразумительно. Повторяю: я понятия не имею, о чем ты. Клянусь всем, что мне дорого, то есть моим дряхлым кутасом… /е jure да sur топ coullon. [220] – Какое красноречие, какой ораторский пыл, – прокомментировал великан. – А смекалки ни на грош. Ты что, действительно не понимаешь, что произошло в результате ваших холерных заклинаний? – Я… – пробормотал Рейневан. – Я понимаю… Во время экзорцирования… что-то стряслось… – Вот извольте, – взглянул на него гигант, – как торжествует молодость и университетское образование. Если учесть колоквиализмы, [221] скорее всего пражское. Да, да, юноша. Инкантация [222] и заклинания могут давать побочные эффекты. Библия говорит: молитва смиренного пробьет облака. Вот она и пробила. – Наши экзорцизмы… – прошептал Рейневан. – Я чувствовал это. Чувствовал неожиданный прилив Силы. Но разве возможно, чтобы… Разве возможно… – Certes. [223] – Не будь ребенком, Рейнмар, не дай себя облапошить, – спокойно сказал Шарлей. – Не позволяй ему обмануть себя. Он над нами смеется. Прикидывается. Изображает из себя дьявола, случайно вызволенного силой наших экзорцизмов. Демона, призванного с того света и пересаженного в телесную оболочку Самсона Мёдоеда, монастырского идиота. Прикидывается инклюзом, [224] которого высвободили наши заклинания из драгоценного камня, джинном, выпущенным из амфоры. Что я еще упустил, пришелец? Что ты такое? Кто ты такой? Возвращающийся из Авалона король Артур? Огер Датчанин? Барбаросса, явившийся из Киффхаузена? Вечный Жид? Странник? – Что ж ты замолчал? – Самсон скрестил огромные руки на груди. – Ведь ты в мудрости своей неизмеримой знаешь, кто я. |