Онлайн книга «Башня шутов»
– В порядке исключения, – скверно усмехнулся крестовик, – там. – А что за колдун? – Захарис Фойгт, аптекарь. – Говоришь, брат, в ратуше? – В ней. Гжегож Гейнч, в принципе обычный inquisitor a Sede Apostolica specialiter deputatus [236] во Вроцлавской епархии, действительно был человеком исключительно молодым. Стенолаз не дал бы ему больше тридцати, а значит, они были ровесниками. Когда Стенолаз спустился в подвал ратуши, инквизитор подкреплялся. Высоко подвернув рукава, он жадно выгребал прямо из горшка кашу со шкварками. При свете факелов и свечей сцена трапезы выглядела живописно и лирично. Ребристый свод, голые стены, дубовый стол, распятие, подсвечники, обросшие фестонами воска, пятно белой доминиканской рясы, цветная глазурь глиняных сосудов, юбка и передник прислуживающей девки – все это смотрелось как на миниатюре из служебника. Недоставало только виньеток. Однако благостное настроение портили и нарушали пронзительные вопли и крики боли, через правильные промежутки времени доносившиеся из еще глубже расположенного подземелья, вход в которое, словно врата ада, освещали красные мерцающие всполохи огня. Стенолаз задержался у ступеней. Ждал. Инквизитор ел. Не спешил. Съел все, до самого дна, даже выскреб ложкой то, что пригорело. Лишь после этого поднял голову. Кустистые, грозно сросшиеся брови придавали его лицу серьезность, из-за чего он казался старше, чем был в действительности. – От епископа Конрада, верно? – догадался он. – Ваша светлость, господин… – Фон Грелленорт, – напомнил Стенолаз. – Конечно, конечно. – Гжегож Гейнч легким движением пальцев подозвал девку, чтобы та стерла со стола. – Биркарт фон Грелленорт, доверенный и советник епископа. Присаживайтесь. Истязаемый завыл в подземелье, закричал дико и невнятно. Стенолаз сел. Инквизитор отер с подбородка остатки жира. А немного погодя проговорил: – Епископ, кажется, покинул Вроцлав? Выехал? – Вы изволили сказать, ваше преподобие. – Вероятно, в Нису? Навестить госпожу Агнешку Зальцведель? – Его милость, – Стенолаз никак не прореагировал на произнесенное инквизитором имя последней епископской любовницы, удерживаемое в глубочайшей тайне, – его милость не привык информировать меня о таких деталях. Я ими также не интересуюсь. Тот, кто сует нос в дела инфулатов, рискует его лишиться. А мне мой нос дорог. – Не сомневаюсь. Но я имею в виду вовсе не сенсации, а лишь здоровье его милости. Ведь епископ Конрад человек уже не первой молодости и должен избегать избытка напряженных турбаций [237] … А ведь прошла всего неделя после того, как он удостоил чести Ульрику фон Райн. К тому же визиты к бенедиктинцам… Вы удивлены, господин рыцарь? Инквизитор обязан знать все. Из подземелья вырвался крик. Отрывистый, переходящий в хрип. – Обязан знать все, – повторил Гжегож Гейнче. – Поэтому я знаю, что епископ Конрад странствует по Силезии не только ради того, чтобы посещать замужних женщин, молодых вдов и монашенок. Епископ Конрад готовит новый поход на Брумовско. Пытается склонить к сотрудничеству Пшемека Опавского и господина Альбрехта фон Колдица. Заручиться вооруженной поддержкой господина Путы из Частоловиц, клодненского старосты. Стенолаз не вымолвил ни слова и не опустил глаз. – Епископу Конраду, – продолжал инквизитор, – кажется, не мешает то, что король Зигмунт и князья Империи пришли к совершенно иному решению, а именно, что не следует повторять ошибок предыдущих крестовых походов. Что надлежит поступать обдуманно и без эйфории. Что необходимо подготовиться. Заключить союзы и альянсы, собрать средства, перетянуть на нашу сторону моравских панов. И временно воздержаться от военных авантюр. – Его милости епископу Конраду, – прервал слова Гейнча Стенолаз, – нет необходимости оглядываться на князей Империи, ибо в Силезии он им ровня… если не выше их. К тому же добрый король Зигмунт, кажется, занят… Будучи форпостом христианства, он с оружием в руках занимается турками на Дунае. Хочет получить новый Некрополь. А может, пытается забыть о других взбучках, тех, которые три года тому получил от гуситов под Немецким Бродом, может, силится забыть, как бежал оттуда. Но, надо думать, все еще помнит, ибо не шибко спешит в новый чешский поход. Следовательно, епископ Конрад, видит Бог, пытается напугать еретиков. Вы ведь знаете, ваше преподобие, si vis расет, para helium. [238] – Я знаю также, – инквизитор спокойно выдержал взгляд Стенолаза, – что пето sapiens, nisi patiens. [239] Но оставим это. У меня было к епископу несколько дел. Несколько вопросов. Но коли он выехал… Что делать… Ибо рассчитывать на то, что на мои вопросы ответите вы, господин Грелленорт, я, пожалуй, не могу. Не так ли? – Все зависит от характера вопросов, которые ваше преподобие соизволит задать. Инквизитор некоторое время молчал. Походило на то, что ждал, когда истязаемый в подземелье человек закричит снова. – Речь идет, – проговорил он, когда крик возобновился, – о странных случаях смертей, загадочных убийствах… Господин Альбрехт фон Барт, убитый под Стшелином. Господин Петер де Беляу, убитый где-то под Генриковом. Господин Чамбор из Гессенштайна, тайно зарезанный в Собутке. Купец Ноймаркт, на которого напали и убили на свидницком тракте. Купец Пфефферкорн, убитый на самом пороге немодлинской колегиаты. [240] Странные, таинственные, загадочные смерти, нераскрытые убийства случаются последнее время в Силезии. Епископ не мог об этом не слышать. Вы тоже. – Ну что ж, не возражаю, кое-что дошло до нас, – равнодушно согласился Скалолаз. – Однако слишком-то мы головы себе этим не забиваем. Ни епископ, ни я. С каких это пор убийство стало таким уж событием? То и дело кто-то кого-то убивает. Вместо того чтобы любить ближнего своего, люди ненавидят и готовы за любой пустяк отправить его на тот свет. Враги есть у каждого, а в мотивах никогда недостатка не было. |