Книга Смерть в пяти коробках, страница 15 – Джон Диксон Карр

– Нет, я ее не заметил. В гостиной было темновато.

– Хм… Возможно, она задернула шторы нарочно, – предположил старший инспектор. – В общем, руку даю на отсечение, что копия картины из гостиной висит в Национальной галерее. А написал ее не кто иной, как старина Рембрандт. Откуда я его узнал? Рембрандт единственный художник, в оценке которого я схожусь с общественным мнением. Всякий раз, как мне понравится какая-нибудь картина, можете биться об заклад на что угодно: критики и все мои знакомые назовут ее просто мазней, а про меня скажут, что у меня буржуазный вкус. Рембрандт исключение. Вот почему я запомнил его фамилию.

Сандерс смерил своего собеседника недоверчивым взглядом.

– Ну и что? В мире ходит масса копий Рембрандта, – возразил он. – Уж не хотите ли вы сказать, будто миссис Синклер и правда торгует подделками? – Молодой человек против воли испытал разочарование.

Старший инспектор искренне удивился:

– О нет! Что вы! Если миссис Бонита Радди Синклер хотя бы наполовину такая умница, какой я ее считаю, она никогда не опустится до топорной работы. Нет, картина просто еще одна ее уловка, доктор. Когда вы все узнаете, вам понравится. Кажется, приехали.

Они оставили машину у невысокой стены, отгораживающей дорогу от жилых домов. Бернард Шуман жил в солидном, респектабельном викторианском доме на две семьи, выстроенном из серого кирпича и облицованном по углам и окнам камнем. Когда они шли по аллее к подъезду, то заметили: кто-то следит за ними из окна.

Мрачная пожилая женщина в одежде экономки провела их в душную прихожую. Когда Мастерс протянул ей свою визитку, она отмахнулась.

– Я знаю, кто вы такой, – заявила женщина. – Будь на то моя воля, вы вообще сюда не вошли бы. На то у нас имеется распоряжение доктора. Но он непременно хочет вас видеть. Сюда!

В гостиной перед ярко пылающим угольным камином стоял старинный диван, набитый конским волосом; его придвинули как можно ближе к огню, чтобы больному было удобнее. На диване, укрытый одеялом, лежал Шуман.

Хозяин вполне соответствовал этой комнате с высоким потолком и эркером, загроможденной безделушками почти вековой давности. На Шумане была шерстяная кофта, застегнутая на пуговицы по самую шею. Благодаря своему лицу с узкими темными бровями и неглубокими носогубными складками Шуман немного походил на священнослужителя или государственного деятеля; и даже жесткая, как щетка, шевелюра не портила этого эффекта. Она была как бы трещиной в фарфоре, вот и все. В честных бледно-голубых глазах Шумана явственно сквозила озабоченность. Тонкие, чуткие руки покоились на книге, которая лежала у него на коленях.

Однако атмосферу гостиной нельзя было назвать строго викторианской. Сандерс подметил тут следы гораздо более древней культуры. Среди обычных безделиц он увидел длинную стеклянную витрину с необычной утварью: кувшинами, расширяющимися кверху, статуэтками, отполированными почти дочерна, глиняным клеймом, глазурованными скарабеями – по-видимому, печатками или подвесками. А в углу, в нише между окнами, стоял саркофаг высотой футов в семь.

– Прошу вас, садитесь, джентльмены. – Шуман почти подобострастно указал вошедшим на стулья. Прежде чем подать голос, он несколько раз откашлялся. – Я ждал вас. Насколько я понимаю, вас интересует будильник.

В голосе хозяина не слышалось никакого замешательства, хотя он постоянно прочищал горло.

– Вот именно, мистер Шуман, – согласился Мастерс, также не выказав удивления. – Откуда вы узнали?

– Мне звонил сэр Деннис Блайстоун. – Шуман улыбнулся и сел поудобнее. – Позвольте мне откровенно разъяснить вам нашу точку зрения. Я знаю, вы не хотели, чтобы мы общались друг с другом, и вы, конечно, по-своему правы. Но войдите в наше положение. Мы еще больше вашего хотим узнать, что случилось. Согласитесь, наше желание вполне естественно. Позвольте задать вам вопрос. Насколько я могу судить, вы подозреваете, будто мы сговорились и сочинили сказку специально для вас?

Мастерс покачал головой:

– Если вы не против, сэр, задавать вопросы буду я.

– Извольте, – любезно согласился Шуман. – Но предупреждаю заранее: мне нечего добавить к рассказу моих друзей. Они сказали вам правду, чистую правду.

– Давайте по порядку, – потребовал Мастерс. – Прежде всего, раз уж вы сами упомянули о будильнике, расскажите о нем. Можете объяснить, с какой целью он вам понадобился?

– Ни с какой.

– Как так?!

– Раньше я в жизни его не видел. – Снова шумно откашлявшись, Шуман наградил Мастерса грустноватой обаятельной улыбкой.

– Очень жаль, сэр, – заявил Мастерс. – Я надеялся услышать от вас разумное объяснение. И у миссис Синклер, и у сэра Денниса такие объяснения нашлись.

– Рад за них. Но я могу говорить только за себя.

– Зачем же вы только что делали заявления от общего имени?

– Как же мне вас убедить? – искренне огорчился Шуман. – Даю вам слово, мы не сговаривались. Если бы мы сочинили сказочку, уж, наверное, у меня была бы для вас наготове какая-нибудь правдоподобная ложь относительно того, зачем мне понадобился будильник.

– Как по-вашему, каким образом детали будильника попали к вам в карман?

– Не знаю. Должно быть, кто-то положил их туда.

– Пока вы находились без сознания? Возможно ли в таком случае, чтобы вещи, обнаруженные в карманах сэра Денниса и в сумочке миссис Синклер, также были положены туда в то время, пока они были без сознания?

– Ни в коем случае! У меня нет сомнений в их правдивости.

Мастерс долго выспрашивал Шумана о всех событиях вчерашней ночи, хотя его рассказ не слишком отличался от показаний двух других свидетелей. От монотонного голоса Шумана Сандерса клонило в сон. Чтобы не заснуть, молодой человек разглядывал интересные диковинки.

Особый интерес для него представлял огромный саркофаг в форме мумии, стоящий в нише между окнами. За долгое время краски на нем поблекли, можно было только догадываться, какого цвета он был раньше. Сгущались сумерки, и рисунки на саркофаге как будто таяли во мраке. По черному фону вились красные ленты, исписанные иероглифами. На крышке – позолоченная маска; руки, скрещенные на груди, украшенной изображением грифа. Перед саркофагом, чуть правее, стоял викторианский трехногий столик с медным горшком, похожим на цветочный, однако никакого растения в горшке не было.

Сандерсу показалось, будто в комнате пахнет благовониями. Но он решил, что обоняние его обманывает.

– …могу лишь повторить, – говорил тем временем Шуман с плохо скрытым раздражением, – никакого особенного повода для того, чтобы собираться у Хея, ни у кого из нас не было… по крайней мере, такого повода, о котором нам было бы известно.

– О котором вам было бы известно?

– Если хотите, о котором мне было бы известно. Я даже не знал, кто еще, кроме меня, будет у него в гостях!