Онлайн книга «Её запретный рыцарь»
|
— Она никогда так не делала! — заявила Лиля, когда перестала задыхаться от смеха и вновь обрела способность говорить. — Это клевета, мистер Догерти. — Разве? — воскликнул бывший боксер. — Готов признать, что это не соответствует действительности, но только потому, что я все приукрасил и сгладил. Не то чтобы она мне не нравится, наша красотка — девица что надо. А если так — то о чем еще беспокоиться? — Сладкое мясо в бамбуковом соусе, месье, — объявил официант. После этих слов Догерти замолчал и был в течение десяти минут весьма занят. Потом адвокат Сигал рассказал о некоторых своих трагикомических судебных делах, а Дюмэн поведал о тайнах предсказания судьбы по линиям ладони. Дженнингс объяснил, что его контракт с мистером Фроманом, возможно, не будет подписан на следующий день. Догерти поделился воспоминаниями о своем первом призовом бое, причем его жестикуляция и живописный язык повергли присутствующих в состояние, близкое к истерике. — Есть одна вещь, — повернулся к Лиле Дрискол, — которую я тебе никогда не прощу, — ты не пригласила меня на свадьбу. — Меня тоже, — вступил в разговор Дженнингс. — Это зазнайство. — В любом случае, где это было? — заинтересовался Бут. — Как вы все устроили? — Просто, — объяснил Догерти. — Вы знаете, что мы внесли залог и Ноултона отпустили на один день. Он был на свободе, а я нашел священника. Дюмэн позволил нам воспользоваться своей французской квартиркой, и дело было обстряпано в пятнадцать минут. Однако вы все-таки сможете поприсутствовать на свадьбе. Догерти посмотрел на Ноултона, и тот кивнул. Потом бывший боксер продолжил: — Мы знаем, что наш друг Ноултон — лицо, желающее остаться неизвестным. Его настоящее имя — Нортон, и это обстоятельство требует того, что можно назвать дополнительными процедурами. На завтра намечено грандиозное шоу, и если вы хорошо попросите миссис Ноултон, то, вполне вероятно, она сочтет возможным вас пригласить. — Ура! — крикнул Дрискол. — Пусть я после этого сдохну! — Что за выражение! — воскликнула Лиля. — Мистер Дрискол, я оскорблена. — Искренне прошу меня простить, — галантно извинился джентльмен Дрискол. — Уверяю, я не имел в виду ничего дурного. Официант! — Да, сэр. — Если я закажу еще одну бутылку белого вина… — Да, сэр. — Я говорю, если закажу еще белого вина… — Да, сэр. — Не приноси его. — Да, сэр. Нет, сэр. За столом усмехнулись и предприняли дружную и решительную атаку на десерт, а Дженнингс и Бут довольно горячо обвиняли друг друга в том, что возникла причина для такой просьбы Дрискола. Вскоре Дрискол слегка постучал по столу для привлечения всеобщего внимания и строго посмотрел на спорщиков — те сразу же угомонились. — Леди и джентльмены, — сказал он. — Прошу вас проявить снисходительность. В отличие от остальных участников этого благородного собрания, мистер Дженнингс и я — работаем. Мы зарабатываем себе на хлеб тяжелым трудом. — Да послушайте, послушайте! — закричал Дженнингс, пока другие отпускали язвительные замечания. — Как бы то ни было, — продолжил оратор, пытаясь жестами утихомирить присутствующих, — нам надо быть на службе к восьми часам. А сейчас семь двадцать. Я знаю, что мистер Дюмэн приготовил нам какой-то сюрприз, а мистер Ноултон расположен произнести речь. Во имя торжества справедливости и закона я требую, чтобы эти церемонии начались немедленно. Раздались громкие и продолжительные аплодисменты, а Догерти, Бут и Сигал схватили его за руки и стали упрашивать остаться. Дрискол повернулся к Дюмэну и потребовал ответа. — Отлишно, — сказал маленький француз. — Я готов. — А как вы? — повернулся к остальным Дрискол. Они дали понять, что не возражают. Ноултон, в продолжение всего ужина хранивший молчание, кивнул. Дюмэн поднялся, отодвинул стул и откашлялся. — Про этот сюрприз… — начал он, — этот приятный сюрприз. Мы собрались здесь этим вешером… Дженнингс вполголоса передразнил француза, а Дрискол приказал: — Утихомирьте его! Бут и Сигал зашикали на Дженнингса, и оратор продолжил свою речь: — Я сказаль, что мы собрались здесь этим вешером, потому что наши сердца рады за нашего друга месье Ноультона и нашу дорогую мадам — благослови ее Господь! — леди Лилю! — За нее! — крикнул Догерти, вскакивая и высоко поднимая свой бокал. — За леди Лилю! — раздался хор голосов, а Лиля встала, трепеща и конфузясь. Под одобрительные возгласы и аплодисменты все выпили. — А теперь, — продолжил Дюмэн, когда бокалы снова были наполнены, — об этот сюрприз. Мне надо немного возвращаться назад, и я не есть хорошо говорить английский, поэтому вы дольжны иметь терпень. О том, какой есть Ноультон, только его имя Нортон, я могу сказать то, что знаю сам. К тому, что мне сказаль Шерман и наша дорогая леди, я добавлю свое, и полушится, что знаю почти все. Я знаю, что он быль служащим банка в Уортоне, Огайо, и там пропадай деньги, и этот наш друг, что называется, попаль под подозрение. А то, о чем не сказаль этот Шерман и как он на меня смотрель, я подумаль: ага! Шерман знает больше, чем он говорит. Ну, я ошень мало обо всем этом думаль — почти забыль, потому что мы все были заняты тем, чтобы убрать вон Ноультона. На много недель я об этом забывай. Дюмэн сделал паузу, осмотрел присутствующих взглядом человека, у которого есть в запасе козырной туз, и продолжил: — Все это вы знаете. Отлишно. Сегодня я привез Ноультон сюда, где есть его шемодан. Но ему что-то понадобилось, и мы вышли. Я был в «Ламартине», ждать его и подходиль к этот телеграфный столик, потом к табашный ларек, потом к стойка портье, и Гибсон подозваль меня и сказаль: «Есть телеграмма для шеловека по имени Джон Нортон. Ты знаешь его, Дюмэн?» Я сказаль: «Да, я ему передам» — и он отдаль мне телеграмму, а я ее открываль и для полный уверенность прошиталь. Как я и думаль, она была для Ноультон. Все правильно. Вот она. Он вытащил из кармана желтую телеграмму и помахал ею в воздухе. Она была необычного размера — довольно длинная. — Читай! — закричали все. Но Дюмэн передал телеграмму Ноултону, который, быстро пробежав текст глазами, уронил листок на стол и, весь бледный, повернулся к Лиле. — В чем дело? — встрепенулась она. Догерти поднял телеграмму и прочитал ее вслух: — «Мистеру Джону Нортону, отель „Ламартин“, Нью-Йорк. Альма Шерман призналась во всем. Я был глупцом, когда не поверил тебе, но теперь возвращайся домой. Деньги у ее брата. Послана телеграмма в полицию Нью-Йорка. Приезжай домой немедленно. Письмо тебе отправлено, но не жди его. Телеграфируй немедленно. |